женщина казалось глупышкой. Ее французский был высокопарен, и она допустила грамматическую ошибку. И хоть на шее у нее было изумительное золотое ожерелье, которое, кажется, было все усыпано сапфирами, материал ее лейне был среднего качества, а плед скреплен простой брошью. Клэр решила, что она из низшего дворянского сословия.

— Enchantee,[24] — ответила Клэр.

Она взглянула на Малкольма. Он продолжал игнорировать ее, его тарелка почти опустела.

Нам надо закончить наш разговор, безмолвно сказала она ему.

Его плечи застыли, но он продолжил есть.

Клэр знала, что он услышал ее. Она решила, что чтение мыслей, в конце концов, не так уж плохо.

Я серьезно говорю, добавила она для выразительности. А затем уступила порыву сердца. Я хочу помочь! Я знаю, что могу помочь. Я не поеду на Иону.

Малкольм бросил свои столовые приборы на тарелку, одарив ее сердитым и недоверчивым взглядом. Клэр подумала, что он сметет все со стола, но он так не сделал.

— Вы долго пробудете на Оу? — вежливо спросил Изабелла с другой стороны стола, помешав Клэр ответить.

Клэр с трудом сосредоточила на ней свое внимание.

— Нет, я так не думаю, — ответила она. Она взглянула на Малкольма, отодвинувшего свою тарелку. Его лицо было суровым, взгляд угрожающе мрачным.

— Вы вернетесь в Данрок? — Изабелла улыбнулась, отчего ее красота стала еще более ослепительной.

— Да, таков план, — вежливо сказала Клэр, зная, что Ройс изумленно уставился на нее.

Возможно, лобовая атака была не лучшей идеей. Она наполнила свою тарелку, и начала быстро есть.

— На самом деле, — мрачно возразил Ройс, — леди Клэр неправильно все поняла. Утром я сопровожу ее на Иону.

Черта с два, яростно подумала Клэр. Это такой новый план Малкольма?

— Иона — прекрасный остров, — сказала Изабелла. — Вы составите мне компанию в солярии после обеда? Я почти закончила свою вышивку. У меня есть новый гобелен, который я собиралась начать вышивать. Но если хотите, вы можете начать его.

Клэр озадаченно посмотрела на нее. Она не собирается ехать с Ройсом на Иону, она собирается с Малкольмом в Данрок.

— Вообще-то я не шью.

Изабелла взглянула на Клэр так, словно у той была чума.

— Вы не умеете шить?

— Боюсь, что нет, — сказала Клэр.

Она вернулась к своей тарелке, и стала есть так быстро, как только могла. Стулья отодвинули от стола. Ройс налил себе вина, но Малкольм с гордым видом покинул зал. Клэр взяла еще кусочек, готовясь побежать вслед за ним.

Ройс схватил ее за запястье.

— Ты станешь его смертью, — предостерег он ее по-английски.

— Я думала, что мы друзья, — вскричала она.

— Ты мне очень нравишься. Но в тебе есть сила, которая может обратить его ко злу, Клэр, и я не допущу этого, — его серые глаза вспыхнули.

И в этот момент Клэр ощутила его власть. Это мужчина был Повелителем, способным перемещаться во времени, при желании забирать жизни, и также обладающим другими способностями, о которых она и понятия не имела. Она перегнула палку, и он больше не был ее союзником. Но, по крайней мере, он намеревался защищать Малкольма от тьмы.

Тем не менее, Клэр не понравилось его отношение.

— Убери от меня свои руки, — предупредила она. — Ну?

Его глаза расширились.

Клэр подумывала о том, чтобы достать свой электрошокер и чертовски хорошо его встряхнуть.

С напряженным выражением лица Ройс отпустил ее.

— Будь готова выехать на рассвете. Хочешь ты того или нет, но ты поедешь на Иону.

Клэр услышала угрозу в его голосе.

— Наверно, ты собираешься вырубить меня так же, как Эйдан. Заодно советую связать меня. Я не подчинюсь твоим приказам.

Она рассвирепела, тогда как Ройс выглядел еще более сердитым и ошеломленным. Если он ожидал, что она будет кротка и послушна, как средневековая девица, то пусть еще раз подумает.

Клэр пересекла зал, направляясь в ту сторону, куда ушел Малкольм. От гнева она даже почувствовала себя лучше. Гнев, поняла она, делал ее сильнее, а страх и сомнения — нет. Она собиралась действовать в том же духе.

Малкольм направлялся к конюшням. В ту минуту, как она увидела его спину, весь ее гнев испарился. Она испугалась, что он тотчас же уедет. Он скрылся в конюшне. Клэр приподняла длинный, до колен плед, и бросилась бежать.

Он седлал своего серого жеребца, когда она ворвалась в конюшню, сложенную из камней и бревен.

— Ты не можешь уехать.

Он вздрогнул, его сильные руки замерли на кожаной подпруге животного. Спина напряженно застыла, но он не оглянулся на нее.

— Я не хочу, чтобы ты находилась здесь. Нам не о чем больше говорить.

— Мы о многом должны поговорить! — закричала Клэр, и чуть не выкрикнула, я люблю тебя.

Она тяжело задышала, надеясь, что он не услышал ее.

Он медленно повернулся к ней лицом, выглядя таким же пораженным, какой она себя чувствовала.

Он хрипло сказал ей:

— Почему ты не можешь понять? В аббатстве ты будешь в безопасности.

Он услышал ее.

— Я понимаю, что ты пытаешься защитить меня. Но кто защитит тебя? — резко спросила она.

Он был сбит с толку.

— Ты не можешь меня защищать!

Клэр осмелилась протянуть руку и дотронуться до его лица. Он отпрянул.

— Иона — временное решение, но вовсе не выход. Ты важен для меня. Малкольм, я не могу позволить тебе сражаться одному с Мореем. Я должна помочь. Твоя душа в опасности.

Он покачал головой.

— Ты погубишь меня, как Ева погубила Адама. Ты не поможешь, а только сделаешь все еще хуже. И если не я причиню тебе боль, то это сделает Морей.

Это неоспоримый факт, подумала Клэр, но все же она хотела рискнуть.

— Не буду тебе врать, — с трудом хрипло сказала она, — и вовсе не потому, что ты можешь подслушать мои мысли. Я боюсь, но не тебя. Даже если тот одержимый сексом зверь, такой же жуткий, как сам ад, он — часть тебя. А я доверяю тебе, Малкольм.

Она попыталась улыбнуться ему.

В ответ он жестоко улыбнулся.

— А ты будешь доверять мне после захода солнца? Ты будешь доверять мне сейчас, если я скажу тебе, что думаю не о твоих словах, а о твоем возбужденном, влажном теле и мощной жизненной силе? Я не шутил, когда говорил об этом раньше, Клэр. Я все еще чувствую тебя в своих венах, и ты сама не знаешь, что мне дала, силу или вожделение.

Она вздрогнула, ее сердце зашлось от страха. Кожу стало покалывать. Она почувствовала боль, исключительно физическую, сексуальную.