— Человека характеризуют действия, — изрекла миссис Коул, — а не выражение лица и не слова, которые слетают с языка в момент совершения действий. Если хотите знать мое мнение, эта новая соседка, что обосновалась напротив, через два дома отсюда — Кит Рэндом, так, кажется, ее зовут? — натура, мягко говоря, весьма деятельная.

Сидевшие на веранде повернули головы в указанную сторону.

Кит Рэндом время от времени разгуливала с цветком в руках по саду. Занималась живописью, сидя у чердачного окошка. Обмахивалась веером, стоя на крыльце в прохладном полумраке. Ночами, устроившись под лимонно-желтой лампой, делала тончайшие, как паутинка, гравюры. С утра пораньше бросала ком глины на гончарный круг и что-то напевала звонким, чистым голосом. Вытряхивала горы окурков в печку, собственноручно сложенную из кирпичей. Неизвестно для кого пекла пироги. И ставила их охлаждаться на подоконник, отчего у всей округи текли слюнки, а мужчины, держа нос по ветру, направлялись через дорогу к ее дому, делая вид, что просто гуляют. С заходом солнца она усаживалась в огромную ворсистую петлю из конопляной пеньки, привязанную — будто для слабоумного переростка — к неохватному дубу на заднем дворике, и начинала раскачиваться. Часов этак в девять вечера спустится в сад, неся причудливый белый патефон, словно это и не патефон вовсе, а живая собака по кличке «Виктрола», заведет его рукояткой, поставит пластинку — и давай порхать на своей «Тарзанке», словно печальная бабочка или яркая непоседа-малиновка: то вверх, то вниз, то вверх, то вниз.

— Вот именно, — поддакнула миссис Тийс. — Либо она по-женски хитра и предельно расчетлива, либо… — Тут ей пришлось немного поразмыслить. — Либо это просто-напросто заводная птичка… ни дать, ни взять, кукушка из часов…

По всей улице хозяйки со значением стучали пальчиком по лбу и заглядывали к ней через забор, как женщины заглядывают в пропасть — единственно для того, чтобы ужаснуться: дескать, слишком тут высоко; но им ничего не удавалось разобрать, потому что в сумерках дворик становился темным, как грот — он шуршал листвой, пестрел цветами и хрипло покашливал, готовясь затянуть «Июньскую ночь» или «Несчастную бабочку». И в этом гроте, с неизбывностью скрытого от глаз, но ровно тикающего маятника, раскачивалась туда-сюда Кит Рэндом, опустив на плечо мягкую розовую щечку и тихо вздыхая о чем-то своем под рассказы граммофона о горестях печальной бабочки и прелестях июньской ночи.

— Откуда ее занесло в наши края?

— Неизвестно.

— Что ей здесь понадобилось?

— Неизвестно.

— Надолго она к нам?

— Это нужно у нее спросить!

Обстоятельства ее появления были вполне будничными. Дом пустовал целый год, но в конце концов его удалось сдать внаем. Как-то в апреле к воротам подкатил огромный мебельный фургон, из него выскочили двое, словно чертики из табакерки, и, чудом не сталкиваясь, начали сновать в дом и обратно, сноровисто перетаскивая абажуры, часы, столы-стулья и чайники. Со стороны казалось, будто управились они в считанные минуты. Фургон отъехал, а дом так и остался пустовать. Миссис Коул четыре раза прогулялась мимо, заглядывая в окна, и убедилась, что грузчики, перед тем как запрыгнуть в фургон, успели повесить картины, настелить ковры и расставить мебель — короче говоря, создали уют, словно направляемые женской рукой. Теперь в этом гнездышке не хватало только птички.

И вот, ровно в семь часов, сразу после ужина, появилась сама Кит Рэндом, которая, выйдя у всех на виду из желтого такси, в одиночестве направилась к замершему в ожидании дому.

— А где же мистер Рэндом? — спрашивали друг у друга соседки.

— Что-то не видно.

— Ага, стало быть, она в разводе — как питъ дать, разведена. А может, муж умер. Вдова — это еще куда ни шло. Бедняжка.

Между тем Кит Рэндом, улыбаясь каждому окну и каждому крыльцу, шла в магазин, чтобы купить бифштексы на косточках, банку томатного супа и пару кусков хозяйственного мыла, но при этом отнюдь не выглядела усталой, печальной или одинокой — можно было подумать, днем ее смешили клоуны, а вечером развлекал импозантный драматический актер с напомаженными усами.

— А ведь к ее дому никто и близко не подходит. Вначале у меня были опасения… в том смысле, что… — Миссис Коул подбирала слова. — Одинокая женщина, сами понимаете. Но к ней даже мороженщик не заглядывает. Вывод напрашивается сам собой. Кто-то верно подметил: это кукушка, которая выскакивает из дверцы часов. Каждые пятнадцать минут, — добавила она.

В это самое мгновение мисс Кит Рэндом окликнула судачивших на веранде хозяек; ее голос то пробивался сквозь шелковистую зеленую листву, то взлетал к синему небу на другой стороне дворика.

— Милые дамы!

Все дернулись в ее сторону и обратились в слух.

— Милые дамы, — повторила в полете мисс Кит Рэндом, — я приехала сюда с одной-единственной целью: найти подходящего мужчину. Вот и весь сказ, милые дамы!

Тут милые дамы дружно заторопились домой.

Не далее как на следующий день они увидели, что мистер Тийс сидит с Кит Рэндом у нее в саду и играет в шарики. Миссис Тийс вытерпела не более двух минут и тридцати пяти секунд, а потом перешла через дорогу, скользя, как на роликовых коньках.

— Чем, интересно знать, мы тут занимаемся? — потребовала она ответа у двух склонившихся фигур.

— Не сбивай. — Один шарик завертелся под большим пальцем Генри Тийса. Другие попрыгали, ударяясь друг о друга, и скрылись из виду.

— Похоже, ты выиграл, — сказала Кит Рэндом. — Ловко у тебя получается, Хэнк.

— Сто лет не играл.

С этими словами мистер Тийс застенчиво опустил глаза и увидел лодыжку супруги. По ногам миссис Тийс разводами синих чернил змеились тонкие вены. Этот рисунок чем-то напоминал карту Иллинойса. Тут тебе и река Дес-Плейнс, тут тебе и Миссисипи. Мистер Тийс уже добрался взглядом до Рок-Айленда, когда жена сказала:

— Тебе не кажется, что игра в шарики — это пустое занятие?

— Почему пустое? — Мистер Тийс отряхнул брюки. — Я же выиграл!

— И куда теперь девать эти шарики?

— Какая разница? Главное — победа!

Миссис Тийс брезгливо посмотрела на игроков, как на пару бледных поганок.

— Спасибо, что составили Генри компанию.

— Не за что, Клара, всегда рада, — ответила Кит Рэндом.

— Пожалуй, оставлю свой выигрыш здесь. — Мистер Тийс торопливо передал ей шарики. — У меня дома и так места нет.

— Ты обещал подстричь газон, — сказала миссис Тийс.

Супруги Тийс, можно сказать, вместе пошли через дорогу: он не смотрел в ее сторону, она семенила рядом, он ускорил ход, она не отставала, он опять прибавил шагу, и она тоже — на подходе к крыльцу оба почти бежали. Он проскочил в дверь первым, она — сразу за ним. Дверь стукнула так, что за три дома птицы сорвались со своих гнезд.

Следующий неприятный эпизод произошел ровно час спустя. Мистер Тийс подстригал газон, не сводя глаз с острых лопастей косилки и разлетающихся цветков клевера, в каждом из которых ему виделась миниатюрная головка миссис Тийс. Он яростно толкал косилку с востока на запад и с севера на юг, обливаясь потом и утирая лоб, а миссис Тийс ему кричала:

— У дорожки подровняй! И в середине — вон пучок торчит! Осторожно, там булыжник, косилку