– Гражданка Маслова? – грозно свел брови Игнат.

– Я… А что? – прошептала дамочка.

– Где Богоробов? – рявкнул он, наступая и тесня Маслову в глубь квартиры. Там царило душное тепло и пахло жареной рыбой и кошками.

– К-какой Б-богоробов?! Знать не знаю…

– Не ври! – Игнат сделал вид, что нашаривает кобуру, и тут же испугался, что женщина упадет в обморок, так она затряслась. – Павел Андреевич Богоробов, жилец булочницы Натальи. Не ты ли под него клинья подбивала?

– Не подбивала я! – взвизгнула Нюрка. – Он сам меня обхаживал! А у меня муж, и вообще, я женщина честная, и вашего Богоробова не привечала!

– Муж, говоришь? И где сейчас твой муж?

– На работе Василий, – неожиданно успокоилась Маслова. – Только я и правда не знаю, с чего это вы прибежали у меня своего Богоробова искать. Я его утром видела, на службу он шел.

– Ну-ка, говори!

Из поспешного рассказа Нюрки Игнат узнал, что сегодня она поднялась чуть свет, чтобы накормить мужа перед работой. И пока разогревала на кухне вчерашние котлеты, заметила в окно, как Богоробов деловито шел в направлении их барака. Она хорошо рассмотрела, хоть и дождь моросил – шедший прихрамывал, да и кожаная куртка издали приметная.

– А куда зашел, видела?

– Так туда же и зашел, где служит, в… – Маслова смешалась, боясь повторить, как в народе называли их барак. Душегубкой его называли. – Калитку вроде ключом открыл и вошел.

Игнат задумался. Точно, был у Богоробова ключ от обитой железом воротины. Значит, наврал Свиридов, принял доставленных буржуев, а сам снова спать завалился и проспал приход Богоробова. И подчиненные у него такие же растяпы.

– Так, говоришь, во сколько это было?

– Рано совсем. Васеньке к семи нужно было, значит, не позже полседьмого, а то и четверть… Я ж специально на ходики не глядела.

Игнат в задумчивости почесал затылок. Значит, если Нюрка ничего не придумала, Богоробов заявился сегодня на службу спозаранок. Но зачем? Обычно он приходил около половины девятого, а тут – на два часа раньше. Поэтому охрана его и просмотрела. Особенно, если он калитку сам открыл, а не стал дергать ручку звонка, которым обычно сигналил о своем появлении. Проморгали, сволочи! А если бы это был не Богоробов, а коварный враг?! Нет, сегодня же нужно показать этой страже кузькину мать!

– А зачем вы этого… Богоробова ищете? – вывел Игната из задумчивости робкий вопрос.

– А затем, – отрезал он. – Не твоего ума дело! Но если наврала ты мне, гражданка Маслова, то я вернусь и этими самыми руками…

– Нет, ей-богу, правду сказала! И даже странно мне такое…

Игнат, не дослушав, отстранил женщину, протопал прямо в грязных сапогах на кухню, отдернув вышитую занавеску, выглянул в окошко. Точно – видно и переулок, и ворота. Да и двор немного просматривается. Ишь, шпионка! Он развернулся и направился к выходу, на ходу ругнув рыжего котяру, шарахнувшегося с мявом из-под ног.

Мостовые подсыхали после дождя. Солнце из-за туч так и не показалось, но было заметно, что полдень уже миновал. Середина октября, но промозглого холода всё еще не было, и зимой пока не пахло. Просеменила старушка в черном платке. «Эх, писем от матери давно не было, неизвестно, как она там», – подумал Игнат и размечтался о поездке хоть на пару деньков в маленький городишко в Рязанской губернии. Там на улицах пасутся козы, по весне ребятня разводит у речки огромный костер и до ночи рассказывает вокруг него страшные истории. Всё кануло в прошлое… Как в четырнадцатом году забрили его в солдаты, так и покатилась скитальческая жизнь: вначале германский фронт, потом Красная Армия да бои с белополяками. А уж после ранения оставили тут, в каменном чреве столицы, как испытанного бойца, преданного идеям пролетарской революции. Комнату вот дали, непривычно большую, пахнущую чужой жизнью. А своей у Игната ведь до сей поры, считай, и не было. Из своего вспоминается разве что покосившийся домик в два окна, где ждет его мать. Если ждет, если жива еще…

Он спохватился, что уже дошел до барака и стоит перед воротами, подумал, не дернуть ли изогнутую проволоку, к которой был приделан звонок – медный колокольчик. Передумал и достал ключ. Замок открылся почти бесшумно. Стараясь ступать потише, Игнат прокрался к дому, поднялся на крыльцо. Никто не заметил его прихода, красноармейцы куда-то подевались, наверное, опять в караулке в карты режутся. Вояки, ядрена кочерыжка! Ладно, с ними он разберется потом.

Игнат тихо прошел по коридору. Было слышно лишь вялое щелканье печатной машинки, это Зина, изображая служебное рвение, всё наводила порядок в их с Богоробовым безграмотной писанине. Он отомкнул замок на двери кабинета и остолбенел – за своим столом, скособочившись на стуле и уставившись стеклянным взглядом в потолок, сидел его начальник товарищ Богоробов. Из аккуратной круглой дырочки в виске медленно вытекала кажущаяся в тусклом свете черной струйка крови.

– Господи, пресвятый Иисусе… Господи пресвятый… – Игнат застыл в дверях, не осознавая, что шепотом взывает к тому, кого давным-давно отринул и забыл. – Да что же это? Да как же?

Где-то раздались звуки шагов, и он мгновенно шмыгнул в кабинет, притворив за собой дверь. Не дай бог увидят, не приведи господи… Никто не должен ничего знать, никто… пока. Пока он сам не поймет, что произошло, что тут случилось.

Игнат шумно выдохнул и заставил себя подойти к Богоробову. Проверять, жив он или нет, смысла не было – Игнат на своем веку успел всяких ран повидать и знал, что после такого выстрела в живых не остаются. Он едва не наступил на маузер, валявшийся на полу под свешивающейся рукой мертвеца. Если бы Игнату еще вчера сказали, что Павел Богоробов может пустить себе пулю в висок, он бы долго хохотал над идиотской шуткой. Не мог, никак не мог товарищ комендант добровольно расстаться с этим миром, где он из никого стал почти всем, где у него было светлое будущее и хорошо устроенное под боком у сдобной вдовушки Натальи настоящее.

Но факт вот он, налицо: закрытый изнутри кабинет, труп с дырой в голове, выпавшее из мертвых пальцев оружие. Стоп, а почему Игнат так уверен, что дверь была заперта именно изнутри?

Усевшись за свой стол и опустив голову, чтобы не видеть застывшее лицо Богоробова, Игнат сосредоточился и представил возможные варианты произошедшего. Пока без объяснений, просто ход событий. Первый – Богоробов запирает дверь, садится на стул, достает из кобуры маузер, приставляет его к виску… выстрел. Второй – кто-то разговаривает с Богоробовым, рассматривает его маузер и внезапно стреляет в него. Нет, не так, начальник пункта номер пять никогда бы никому не доверил свое оружие. Значит, кто-то неожиданно достает свой револьвер, стреляет в