– Харитоненко, давай следующего!
Спустя час всё было кончено. Игнат пригладил волосы, посидел, уперев локти в колени, еще некоторое время. Хоть и легкое это дело – на пипочку нажимать, однако устал отчего-то. Всё же восемь душ на тот свет отправил. Потом обошел вокруг распылителя, провел рукой по блестящему щитку. Гладкий. Гладкий и холодный. Захотелось сдвинуть аппарат и посмотреть, что под ним. Хотя видел, как устанавливали, ничего там нет, только каменный пол. Но куда-то же все деваются. Молекулы… А Пухольский больше не появлялся, может, другие машины мастерит, может, и самого давно в распыл пустили. Раз студентом был, значит, не из наших, рабоче-крестьянских, а тоже – из буржуев.
Вообще-то, Игнату в последнее время редко приходилось ликвидацией заниматься, разве что когда Богоробова с утра в районную ЧК на доклад вызывали. Да и что тут вдвоем делать? На пипочку нажимать и одного человека хватит, тем более что Богоробову нравилось это делать, а Игнату… Не то что не нравилось, дело-то чистое и нетрудное, только потом нет-нет да и вспомнятся чьи-нибудь глаза. Не их ли взгляд он почувствовал сегодня во сне и в ужас пришел?
Тут Игнат спохватился, что Богоробов так и не объявился. Интересно, куда это он подевался? Заболел? Ногу сломал? Ну, так прибежала бы Наталья, сообщила. Не такой человек комендант пункта номер пять, как в отчетах именовался их барак, чтобы не сообщить, почему на службу не вышел. Пора с этим разобраться.
В кабинете было всё так же неуютно, даже свет включенной и забытой лампы казался каким-то чахоточным, нездоровым. Игнат постоял, морща лоб, обошел стол и понял, что его насторожило утром – из-за ободранной ножки выглядывал угол металлического предмета. Портсигар. Серебряная изящная вещица, с которой Богоробов никогда не расставался. Говорил, что получил в награду от товарища Буденного, но Игнат не верил. Богоробов никогда ничего толком не рассказывал о своей военной жизни, скорее всего, он со своей хромой ногой таскался где-нибудь в обозе. А портсигар… В конце концов, и сам Игнат не без греха, то книжку утащит из конфискованного у контрреволюционеров имущества, то жестянку с лакричными леденцами. Уж больно он их любил. А на что революции леденцы, какой с них прок?
Портсигар красивый, с рельефным изображением скачущего на коне охотника, трубящего в рог. Рядом – борзые, по краям – дубовые листочки с желудями. Игнат щелкнул замочком и внимательно осмотрел три папироски «Лакме», вложенные в специальные гнездышки. Сам он не курил, но знал, что такие папиросы на Сухаревке продаются из-под полы, поштучно. Странно, что Богоробов забыл портсигар. Он всегда, отправляясь домой, останавливался на крыльце и картинно закуривал на зависть Свиридову, вынужденному смолить вонючую махру. А вчера?
Игнат вышел во двор.
– Где товарищ Свиридов? – спросил у коренастого усача в выгоревшей гимнастерке.
– Та дэсь був, – неторопливо ответил тот и почесал шею.
– Так найди срочно. Скажи, Пирогов ищет.
– Зараз! – козырнул усатый.
Свиридов прибежал, вытирая губы и источая запах чеснока. Вчерашний вечер он помнил хорошо, помнил, как Богоробов подходил к нему, чтобы дать перед уходом последние указания. Потом начальник достал портсигар и с шиком закурил, пуская кольцами ароматный дым. Свиридов, вспоминая, повел носом, вздохнул. Уточнил, что ночь прошла спокойно, контру привезли под утро, всех разом, на подводе. А до этого Свиридов хоть и спал, но уверен, что товарищ Богоробов не приходил. Так что не было его, не было, и точка.
Игнат пожал плечами. Откуда же портсигар появился в кабинете? И где сам Богоробов? Выхода нет, придется идти к Наталье.
Дом булочницы был опрятен и ухожен. В первом этаже – булочная или, как говорят москвичи: «булошная», во втором – квартирка из трех комнат. Игнат и раньше сюда захаживал вместе с Богоробовым, на именины хозяйки, к примеру. Вспомнился штоф синего стекла с брусничной настойкой, жареный гусь и пирожки с ливером. Игнат облизнулся.
Наталья сидела в лавке, хотя торговать особо было нечем – тощие каравайчики из плохой муки и те к концу подходили. Две тетки, завидев Игната, шарахнулись от прилавка, а Наталья, сдобная вдовушка, удивленно подняла бровь.
– Революционный привет! – буркнул Игнат, косясь на присыпанные мучицей коричневые хлебные бока. – Товарищ Богоробов дома?
– Нету, – Наталья подперла щеку кулачком, – чуть свет ушел, спешил. А что, на службе его разве нет?
Игнат покосился на теток, те боком-боком да на улицу.
– В том-то и дело, Наташ, что нет. А если Кривцов с проверкой явится, что я ему скажу?
Наталья поджала губы и задумалась. Думала долго.
– Ума не приложу. Ну не к Нюрке же он спозаранок побежал!
– К какой Нюрке? – насторожился Игнат.
– Бабенка тут неподалеку живет. Нюрка Маслова. Давно на Павлушу глазками косит, да только муж у ей, здоровенный такой бугай, каменщиком работает. Я уж и так ей собиралась волосья повыдирать…
– Говори, где Нюрка живет, да побыстрее, – перебил ее Игнат, представив, что мог сделать с тщедушным Богоробовым Нюркин муж-каменщик.
– Да тут, в двух кварталах, – Наталья торопливо махнула рукой, показывая направление. – Дом приметный, около церкви. Зеленый. Масловы на третьем этаже проживают, вход с улицы.
– Ладно, схожу туда. А ты скажи, товарищ Богоробов с вечера курил?
– А как же, не то два раза, не то три… После ужина.
– И портсигар при нем был? – Игнат вытащил из кармана серебряную коробочку.
Наталья, глянув на портсигар, побледнела, зажала рот ладонью. Потом кивнула.
– В общем, ты молчи обо всем, – приказал ей Игнат. – Я попозже зайду, расскажу, что узнал. Или сам он вернется.
Нехорошие предчувствия одолевали его всю дорогу до зеленого дома у церкви. Игнат не мог представить себе никаких причин для такого легкомысленного поведения Богоробова, кроме самых нехороших. Ведь тот служил рьяно, наслаждался властью над людьми, и кроме этой власти, да еще баб, не было у него других страстей. Так что его исчезновение, а особенно находка портсигара, взволновали Игната. Он был заместителем коменданта, и если что – отвечать ему. А в Москве, несмотря на жесткие порядки объявленного в начале осени красного террора, всё же было неспокойно.
Одноглавую церквушку Игнат хорошо знал, каждый день ходил мимо на службу да обратно. Так что дом, где жили Масловы, располагался тоже неподалеку от барака, ближе к бульвару. На стук в дверь квартиры ответа пришлось ждать долго. Игнат грянул кулаком еще пару раз.
– Кто там? Иду, иду! – пропищал женский голосок.
Открыла ему томная брюнетка в шелковом длинном халате. «Стерва», – сразу решил Игнат. Рассмотрев его кожаную куртку и портупею, женщина слегка побледнела. Пуганый
