Конечно, странно, что вот это – норма.
– Viens avec moi[15], – мило воркует старушка, протягивая ко мне узловатую лапку.
В ушах у меня звучит мамин голос: Тело девушки нашли на камнях внизу. Старуху больше никто не видел.
– Viens, – настаивает привидение, подбираясь ближе, но я не забываю, что за спиной у меня балконные перила, а падать отсюда очень далеко.
– Я здесь, страхую, – и Джейкоб встает между мной и поручнем.
Я вынимаю из-за ворота подвеску, подношу к глазам старухи зеркало.
Она цепко хватает меня за запястье.
– Viens, – снова говорит она, но замолкает, глядя на свое отражение.
На этот раз я сразу вспоминаю слова.
– Смотри и слушай, – говорю я.
Ее взгляд становится бессмысленным.
– Узри и узнай.
Очертания ее фигуры начинают дрожать.
– Вот что ты такое.
Пальцы старухи соскальзывают с моей руки. Ее тело истончается, и я протягиваю руку вперед и вынимаю нить из ее груди, ломкую, серую и безжизненную. Она рассыпается у меня на ладони, тает и исчезает – как и сама старуха.
Колокола все еще звонят, но теперь звон доносится издалека. Вуаль начинает терять четкость, ведь призрака, который ее удерживал, больше нет.
Джейкоб похлопывает меня по плечу, я поворачиваюсь к нему.
– Давай-ка выбираться отсюда, – я беру его за руку.
Вуаль расступается, и мы шагаем сквозь нее. Я глубоко дышу, стараясь поскорее избавиться от странного ощущения, которое всегда возникает, когда я возвращаюсь на эту сторону. Рука Джейкоба в моей становится прозрачной, чуть плотнее воздуха.
Услышав удивленный писк, я понимаю, что на меня смотрит Адель. Она смотрит туда, где я стою и где меня точно не было секунду назад. Глаза у нее вытаращены, рот открыт от изумления.
Глава двадцатая
– Вот они, – объявляет Полин, появляясь из-за угла. – Пойдемте.
Чуть ли не в первый раз Адель не находит, что сказать. Всю дорогу по лестнице вниз, и потом, когда мы выходим на вечернюю улицу, она молча смотрит на меня.
Оказавшись на Рю де Риволи, мы видим на улице пробку, машины сигналят, светофоры тревожно мигают желтым.
Это плохо.
Очень, очень плохо.
У входа в наш отель «Валёр» Антон отдает папе кассеты с записями, чтобы родители смогли посмотреть последние отснятые материалы. Аннет целует маму в обе щеки, а Полин желает нам хорошего вечера и уже собирается уходить, но вдруг останавливается, что-то вспомнив.
– Кэссиди, твоя пленка, – говорит она. – Ты не передумала и все еще хочешь, чтобы я ее проявила?
Я и забыла… Проверяю камеру: на кассете остался один кадр. Я прошу всех – маму с папой, Полин, Антона и Аннет – встать рядом так, чтобы за ними был виден Париж, – и делаю последний снимок. Потом перематываю пленку и нажимаю на кнопку. Задняя крышка фотоаппарата со щелчком открывается, я извлекаю маленький цилиндрик и протягиваю Полин. Понятия не имею, что выйдет – или не выйдет – на этой пленке.
Полин убирает кассету в карман и обещает повидаться с нами до нашего отъезда, назначенного на завтра.
Уже завтра – трудно себе представить. Отчасти потому, что Тома все еще бушует в городе.
Завтра – это значит, что у меня остается меньше суток, чтобы отослать его.
Я теряю время.
– У меня есть отличная идея, – говорит Джейкоб. – А что, если нам взять и просто уехать?
Что?! Я хмурюсь, показывая, что крайне возмущена.
– Подумай об этом, – не успокаивается он. – Тома был настроен на тебя только в самом начале, но теперь-то явно переключился на более крупные цели. Учитывая это, да еще твои отвратительные пакеты с шалфеем и солью, я мечтаю об одном: поскорее унести ноги из Парижа!
– А что будет с городом, тебя не волнует? – бормочу я.
Антон и Аннет тоже прощаются с нами. Проводив команду, мы поворачиваемся к Адель, которая, похоже, даже не думает уходить.
– Тебе, наверное, пора домой? – спрашивает папа.
Адель переминается с ноги на ногу в своих золотых кроссовках.
– А это обязательно?
– Но как же твоя мама? Она же будет волноваться.
Адель оглядывается. Увидев, что солнце начинает клониться к закату, окрашивая горизонт оранжевым, она машет рукой.
– Еще рано.
– У меня идея! – мама берет папу под руку. – Кэсс, мы с папой посидим немного в баре. Почему бы вам, девочки, не подняться в номер? Поболтаете, пообщаетесь. Кэсс, покажи Адель Мрака, – мама протягивает мне папку с материалами шоу. – Можешь рассказать ей про «Оккультурологов».
Папа отдает мне кассеты, чтобы я отнесла их в номер. Родители прощаются с нами и идут в бар.
Оказавшись в номере, я откладываю в сторону отснятые кассеты. Адель с восторженным писком хватает остолбеневшего Мрака и, прижав к себе, начинает что-то нашептывать ему по-французски. Я вынимаю фотографии, которые она мне дала, и раскладываю на полу, в надежде, что это поможет мне сосредоточиться.
Через несколько минут на мой телефон поступает видеозвонок.
Это Лара. Она сразу переходит к делу.
– Ты видела новости?
– Минуту! – я хватаю пульт, включаю телевизор и нахожу выпуск новостей. Девушка-диктор что-то быстро говорит, на экране за ее спиной машины с включенными мигалками.
Все, конечно, на французском, но тут, к сожалению, и без слов все понятно.
– Ой.
По телевизору показывают женщину, сидящую на тротуаре, врач прижимает к ее голове белый компресс. За ней видно многополосное шоссе. На перекрестке дикая пробка. Переключив канал, я вижу карту метро, покрытую красными значками – видимо, там тоже перебои движения.
Я выключаю телевизор, и Лара – она сидит в кресле – подвигается поближе.
– Я предупреждала тебя, что такое произойдет. Полтергейсты… – Лара резко замолкает, щурится. – Кэссиди, – напряженно спрашивает она, – кто это?
Я смотрю через плечо и вижу Адель, сидящую на подлокотнике дивана.
– А, да. Это Адель.
Адель вытаскивает изо рта леденец и весело машет им.
– Привет!
Лара ничем не машет в ответ.
– А ты тоже охотишься за призраками? – спрашивает Адель.
Услышав это, Лара замирает, только в темных глазах плещется гнев.
– Кэссиди Блейк, – цедит она сквозь сжатые зубы. – Что ты ей сказала?
– Немного, – отвечаю я, а Адель одновременно со мной выпаливает: – Всё!
На лице Лары негодование сменяется ужасом.
– Как ты могла?!
– А знаешь, – веселится Джейкоб, – оказывается, приятно смотреть, когда твоя ярость направлена не на меня, а на кого-то другого.
– Уймись, призрак! – рычит она. – Кэссиди, объясни.
– Ну, так получилось, – мямлю я.
– Ну да, сверхъестественные способности – самая обычная тема для разговора.
– Понимаешь, – объясняю я, – я пошла поговорить с внучкой Ришара Лорана, Сильвен Лоран. Она со мной говорить отказалась. Адель – ее дочь. Она меня догнала и принесла фотографии…
– Погоди, – перебивает меня Лара. – Что за фотографии?
Я поворачиваю телефон так, чтобы она могла видеть фотографии, разложенные на полу.
– Ближе, – командует Лара, и я, присев на корточки, вожу над ними мобильником. Адель усаживается рядом, скрестив ноги по-турецки. Она хватает фото, на котором один Тома, и выглядывает из-за него с широкой улыбкой.
– И ты до сих пор ничего не
