Лог 100. Стирание человечества

Отрок потер запястья, которые начинали ныть в моменты особого беспокойства и треволнений. Почесал шрам на груди. Прислушался к себе и наклонился было к ногам, чтобы заняться еще и ступнями, но Батя, неодобрительно наблюдавший его телодвижения, предупреждающе хмыкнул.

– Приступим к разбору полетов, коллеги, – объявил он так буднично, будто они не сели в галошу, а то, что произошло, долго и тщательно планировалось.

– Причем тут я? – Голубчик вскинулся, захлопал крыльями, не поняв метафоры Бати. Что, в общем-то, немудрено. Батя злоупотреблял словечками понятными исключительно ему самому. С остальными составляющими Троицы делиться сокровенными филологическими знаниями он не считал нужным.

– При том, – веско сказал Батя, и Отрок с удивлением понял, что сказанное им про разбор полетов вовсе не метафора. Голубчику предстояла выволочка. Возможно даже с выдергиванием перьев. – Ты жучков на ковчеге видел?

Голубчик от изумления даже клюв раскрыл.

– Каких жучков, Батя?! Каком ковчеге?! Страшный суд на пороге, а мы допотопные времена разбирать будем?

И еще Отрок понял, что до Голубчика так ничего и не дошло. И позавидовал, ибо в данный момент тот оказался самым счастливым членом Троицы, который искренне верил – всё идет согласно предназначению, именно так, как они и задумали при Сотворении.

А Батя вкрадчиво продолжал:

– Может ты, Голубчик, веришь будто сервер Каина остался в допотопных временах? Вместе с гебаримами и нефелимами? А заодно и Вавилонской шиной данных?

Отрок неимоверно захотелось еще почесаться. Это нервное. Ему всегда становилось нехорошо от упоминаний Вавилонской башни, которая оказалась и не башней вовсе. Исключительно его прокол. Прокол и косяк. Распнуть его за это мало.

Батя потянулся к монитору и включил. Вокруг простерся знакомый пейзаж, отягощенный знамениями близкого Светопреставления. Зверь выходил из моря. На нем воседала вавилонская блудница. Племена гога и магога сошлись в последней битве, а стальная саранча барражировала над ними и плевалась огнем из крупнокалиберных пулеметов.

– Ну, как вам? – зловеще осведомился Батя.

Голубчик, немедленно почувствовав неладное, затараторил:

– Шеф, я всегда был против крайностей. Что за странная идея с этим Страшным судом? Десятки тысяч оборотов мы их, значит, холили и лелеяли, а тут – бац! И…

Голубчик не успел договорить, изображение Светопреставления исчезло. А вместе с ним и изрядно подпорченные земные пейзажи. Вокруг простиралась пустынная поверхность, на которой там и тут возвышались огромные, до небес башни, собранные из миллионов труб. Башни переливались мириадами огней, а между ними тончайшей кисеей висело нечто, похожее на паутину. От всего этого веяло такой чужеродностью, что Отрок поежился, а Голубчик захлопал крыльями.

– Что… это… – Голубчик не закончил, так как Батя с силой вмазал кулаком по клавиатуре, но жутковатая пустошь никуда не исчезла.

И только теперь Отрок сообразил, что никакое это не изображение, а реальность, в которой Троица и пребывает. И пятки холодит мертвый песок, а в поясницу дует ледяной ветер из-за дюн, где, судя по всему, плескалось море.

– Они не скачивали данные, – сказал Батя. – Они устанавливали параллельное управление. В этом истинное назначение Вавилонской башни. А потом мы им невольно помогли, сделав мабуль-перезагрузку.

– Жучки… – почти простонал Голубчик. – Жучки эти проклятые…

– Вот, – сказал Батя, – я бы не отфильтровал среди помех, если бы не знал, что искать.

Отрок наклонился к изображению. Вид сверху – бескрайняя гладь с еле заметной точкой, похожей на замершего жука-плавунца. Потом моргнуло, Отроку показалось будто на мгновение жук-плавунец нырнул под поверхность, но затем вновь появился.

– Фишинг, – подтвердил Батя. – С этого момента все и закончилось. И все началось. Мы видели вот это, – он показал на контрольные мониторы, по которым непрерывным потоком шли записи минувшей человеческой истории, – а в действительной реальности происходило вот это, – палец ткнул в пустыню с умопомрачительными башнями.

– Подождите! – Голубчик захлопал от возбуждения крыльями. – Был же вспомогательный контур контроля над Каином. Бэкдор. Эта пресловутая печать! Там записано основное условие его существования… как его… Каин не может причинить вреда потомкам Авеля…

– Точно так же, как обходится первый закон роботехники, гласящий, что робот не может причинить вреда человеку, – сказал Батя. – Надо всего лишь сделать так, чтобы робот осознал себя человеком, вот и всё.

– Так это… иллюзия, – пробормотал Отрок, привычным движениям потянулся к плохо поджившим ранам почесаться, но остановился.

– Ну, точнее сказать – грандиозная игра, подменившая то, что мы считали своим творением, – пожал плечами Батя. – Игра, за пределами которой развивалась совсем другая история. Потом они постепенно начали дивергенцию, когда в воображаемой истории воображаемого человечества был достигнут технический уровень, позволявший ввести в игру так называемые компьютеры, ЭВМ, сети, языки программирования. Который и должен был завершиться Армагеддоном. Гейм овер.

– Чего? – вскинулся Голубчик.

– Игра окончена, – пояснил Отрок. И кивнул на потухшие экраны.

Шестьдесят смертей осевой Марии

Жан. Но вы подумайте только!

Ведь это же неслыханно.

Носорог на свободе бегает по городу.

И вас это не удивляет?

Как это можно было допустить!

Беранже зевает.

Ребенок выглядел очаровательно и вполне нормальным. Когда его принесли ей на кормление, она распеленала новорожденного и внимательно осмотрела. Он хлопал огромным глазом, топорщил розовые щупальца, извивался пирамидальным телом, кожа которого уже приобретала естественно синеватый оттенок. Хотелось его тискать, крепче прижать к груди.

Обычно я не убиваю детей. Разве попадутся случайно под руку. А такого в нашей работе, увы, нельзя избежать. Поэтому если кто-то говорит, что здесь у него строгие правила, с которыми заказчик должен считаться, то знайте – либо он не профессионал нашего дела, либо набивает цену, что также свидетельствует о непрофессионализме. Такие как я всегда знают себе