– Отставить… удар… – прошептал Арехин. – Озеро… нельзя… отставить…
Таманцев замедлил бег, а затем и вовсе остановился, осторожно сгрузив капитана на растаявший от вновь пришедшей внезапно жары снег. Зимы как не бывало. Маска болталась у старшего лейтенанта на шее.
Подбежал Блинчиков и тоже остановился. Но в отличие от Таманского дышал легко. Может быть, потому, что не тащил Арехина, а пер только чертовски неудобный чемодан спутниковой связи, такой, что навылет пробьет не только флуктуацию, но и любые наведенные помехи РЭБ.
– Ты серьезно, Паша?
Арехин с трудом сел и кивнул.
– Не успеем, – растерянно сказал Таманский. – Сейчас жахнет…
– Должны успеть… должны…
Из письма ст. лейтенанта А. Блинчикова
А еще пишу вам, уважаемая Екатерина Андреевна, о том, что озеро, на берегу которого мы столь славно отдохнули и (вычеркнуто цензурой) и на самом деле (вычеркнуто цензурой).
Да позвольте вам напомнить из краткого курса физики о том, что молекулы воды представляют собой слабо заряженные диполя, которые, при воздействии на них когерентного излучения, могут объединяться в сложные молекулярные цепочки и приобретать много любопытных свойств. Например, становиться целебными.
Или стимулировать мозговую активность, если ты (вычеркнуто цензурой). Вроде бы именно поэтому ненцы, эвенки и прочие северные народности вдруг породили столько мозговитых ребят, которых жаждет завлечь к себе не только МГУ, но и сама (вычеркнуто цензурой).
Наши непрошеные гости сделали из своей находки огромную климатическую машину, с помощью которой и пытались, довольно неумело, выдавить нас из Арктики! А по сути, забивали микроскопом гвозди, попутно, за счет неумеренного испарения озера, превращая всю Арктику в огромное месторождение этой самой чудо-воды.
Поэтому, когда закончишь свое дежурство в штабе, выйди на улицу, найди снег почище (только не желтый! Ха-ха) и съешь его. В нем, хоть и совсем немного, содержится эта самая живая вода – то ли наследие древних гипербореев, то ли след падения метеорита, то ли просто – порождение неизвестного нам пока закона природы.
А уж что она тебе добавит – никто не возьмется предсказать, даже я, по глупости выхлебавший целую канистру. Может быть, ума, хотя его тебе не занимать и так. Может быть, силы, хотя моей силы хватит на нас двоих, а в перспективе – на троих, четверых, пятерых. А может, просто – любви? Ведь любовь лишней никогда не бывает.
(Замечание цензора: прошу уведомить тов. Блинчикова, что столь щадящая цензура его эпистолярия является первой и последней поблажкой герою. Влюбленному герою. В случае повторного нарушения режима информационной безопасности тов. Блинчиков будет помещен на гауптвахту.
Цензор в/ч 07142 прапорщик Н. Прохорова)Жевун и Зубастик
(Повесть о дружбе, великой стройке и динозаврах)
Посвящается Советским пионерам
Невыученный урокДвойка!
И это когда до каникул остались считанные дни!
«Так нечестно!» – хотелось крикнуть Карику, пока Диплодок Александрович вписывал в дневник незаслуженно заслуженную оценку.
– Да, новенький, – сказал Диплодок Александрович, подув на красные чернила своей подписи и перелистав дневник, – не ожидал такого, не ожидал. За эту четверть у вас оценок по предмету раз и обчелся, могли догадаться, что я вас вызову. Или на что-то надеялись? – учитель посмотрел на Карика поверх очков.
Карик покраснел.
Надеялся. Очень надеялся. Во-первых, он в этой школе с позавчерашнего дня. Ну, кому из учителей придет в голову проверять – выучил новый ученик уроки или нет? Учителям русского языка, математики, географии и не приходило. Во-вторых, эта неделя – последняя в учебном году. Даже самые заядлые зубрилы и отличницы не учат уроки. А понимающие это учителя ничего не задают.
– Печально, печально, – вздохнул Диплодок Александрович и протянул дневник Карику.
Самое обидное то, что Карик никогда и никому не признается, почему не выучил урок. Чудища с огромного плаката «Ящеры, населяющие территорию СССР» жутко смотрели на него и хищно щерили огромные зубы.
– Ты их боишься, – прошептала Ирка, когда Карик сел за парту.
– Чего? – не поверил своим ушам Карик.
– Ты их боишься, – повторила Ирка. – Ты поэтому и не учил.
– Дура, – процедил Карик, но так, чтобы никто не услышал. Ирка вовсе не дура, а даже наоборот – записная отличница, из тех, которые всегда знают заданный урок, пишут в тетрадях ужасающе аккуратным почерком, а от их правильности хочется выть.
– В этом нет ничего стыдного, – рассудительно продолжала Ирка. – Если честно, я тоже боюсь. Как представлю, что ящер пробрался в Москву, жуть берет. Вот он идет по улице, топает лапищами через надолбы, заглядывает в окна…
У Ирки получалось рассказывать очень живо и достоверно. Карику хотелось зажать уши ладонями, только бы не слышать ее.
– Я поэтому биологию никогда ночью не учу. И даже вечером не учу. Учу, когда прихожу со школы и еще светло. Или утром. На солнышке не так страшно, – Ирка зябко повела плечами и плотнее укуталась в теплую кофту.
– Перестань, – почти с мольбой прошептал Карик. Очень уж он ясно представил ящера, который заглядывает к нему в окно.
– Конечно, у вас в Ленинграде и полярные ночи бывают, тогда учить все равно приходится, когда темно. Но у нас, в Москве, полярных ночей не бывает, только белые ночи, но это в июне, когда каникулы.
Она не заткнется, с тоской подумал Карик. И даже учитель ей замечание не сделает за болтовню, так как слушает с закрытыми от удовольствия глазами рассказ другой отличницы – Верки Огородниковой, которая четко, громко, с расстановкой рассказывает о повадках спинорогов.
– Но ты, главное, не переживай, – придвинулась ближе Ирка. – Если хочешь, я тебя на буксир возьму, будем вместе готовиться…
Это уже слишком!
– Хватит! – неожиданно для себя в полный голос крикнул Карик и оттолкнул Ирку так, что она слетела со скамейки парты.
Ирка сидела на полу, беззвучно открывая рот, похожая на лягушку.
– Лукина, что у вас происходит? – вытянул шею Диплодок Александрович. – Ты почему упала?
– Ее новенький сшиб, – услужливо подсказала Ядвига Бедова, по прозвищу Ябеда.
– Шею ему надо намылить, – солидно сказал с последней парты второгодник Иванов. – Даже я девчонок не трогаю.
Класс зашумел. Кто-то предлагал накостылять новенькому, кто-то – вызвать на совет дружины, а кто-то и вообще – отправить к директору с родителями.
– Я сама, – тихо сказала Ирка, поднявшись с пола и отряхивая платье. – Карик не виноват.
Неожиданное решение– А поворотись-ка, хлопец! – сказал человек густым, рокочущим голосом, похожим на шум полноводной реки. – Дай на тебя посмотреть!
После позорного бегства из школы от кулаков второгодника Иванова, Карик чувствовал себя так, словно сдал на уроке физкультуры кросс на три километра. А еще лифт в доме не работал, пришлось взбираться на двенадцатый этаж по
