– Бриенна, я прошу от тебя слишком многого? – мягко спросила королева.
Я встретилась с ней взглядом.
– Нет, леди.
Королева должна быть на первом месте. И мне необходимо поддерживать ее, какими бы ни были ее решения.
– Разберись, кто этот мальчик, – сказала Изольда. – Сегодня же, если это возможно. И завтра утром сообщи мне правду.
Я кивнула и склонилась перед ней, приложив руку к сердцу, чтобы выразить свое полное повиновение.
Но Изольда коснулась моего лица, приподняла подбородок, чтобы свет падал мне в глаза. Интересно, отражается ли в них Камень Сумерек?
– Я доверяю тебе, Бриенна, больше чем кому-либо.
Меня тронуло ее признание, но я подавила свои чувства, загнав их поглубже, где они не могли разрастись в гордость.
Именно тогда я поняла, какую роль она мне готовит: что я становлюсь ее правой рукой, советницей, занимаю то место, которое когда-то Брендан Аллена занимал при Гилрое Ланноне.
У меня перехватило дыхание от иронии этой ситуации.
Изольда убрала пальцы и ушла тихо и быстро, как последний луч солнца на закате.
Я осталась наедине с Томасом и целым океаном вопросов о нем.
Когда, прихватив второй канделябр, я вернулась в спальню, Томас уже дочиста съел все, что было в тарелке, и слизывал с пальцев сливочное масло. Я села рядом с ним на край кровати, обдумывая вопросы.
– Вы скажете лорду Эодану, что я здесь? – угрюмо спросил он.
Я расправила складки на лоскутном одеяле, проводя пальцами по стежкам.
– Думаю, мне нужно знать, почему ты здесь, Томас. – Я помолчала, пристально глядя на него и ожидая, чтобы он тоже на меня посмотрел. – Уверена, лорд Эодан велел тебе оставаться в Брае. Так что сейчас я пытаюсь понять, почему ты пришел в Лионесс, невзирая на то, что он сказал, почему вскарабкался по стене замка и залез в окно.
Он молчал, не в силах выдержать мой взгляд.
У меня по спине потекли струйки пота, но я не отводила взгляда от мальчика, рассматривала его лицо, постепенно обнаруживая в чертах сходство с Ланнонами… У него были темно-рыжие волосы, что необычно, но глаза небесно-голубые, как у всех Ланнонов, которых я встречала, и аристократические черты лица.
Томас собирался заговорить, как вдруг издалека донесся стук в мою дверь. Я знала, кто это, и разрывалась между сожалением и желанием, словно в моем сердце бушевала битва.
– Томас, – прошептала я, – оставайся здесь. Не двигайся, не шуми. Ты понял?
Побледнев, он только кивнул.
Я встала с кровати и закрыла за собой дверь спальни. Подол моего платья волочился по полу. Я дрожала.
Я лишь чуть-чуть приоткрыла скрипнувшую дверь. Холодный воздух из коридора обдал лицо.
Передо мной стоял Картье, прислонившись плечом к косяку. Он смотрел на меня, его лицо почти терялось в тени, но я увидела, как при виде меня блеснули его глаза, словно угли в темноте.
– Можно войти? – спросил он.
Мне следовало сказать ему, что я устала, и попросить прийти позже; нужно было не дать ему зайти в мои комнаты.
И тем не менее то, как он стоял и дышал… Как будто у него была скрытая рана под одеждой.
Я открыла дверь шире, и он подошел к огню. Подождал, пока я закрою дверь на задвижку и подойду к нему и к свету.
– У тебя все хорошо с королевой? – спросил он, изучая мое лицо.
– Да.
Он еще мгновение пристально смотрел на меня, словно правда изменила бы выражение моего лица.
Я медленно провела пальцами по его золотистой бороде, удивляясь ее жесткости, и прошептала:
– Ты на меня сердишься?
Он закрыл глаза, словно мои прикосновения причиняли ему боль.
– Как ты могла такое подумать?
– Ты всю дорогу почти не смотрел на меня.
Мужчина широко раскрыл глаза. Я хотела опустить руку, но он перехватил ее и держал у своего лица.
– Бриенна, я не могу от тебя глаз отвести. Думаешь, почему я заставил себя ехать впереди?
Картье переместил свою руку и провел пальцами по всей моей руке до плеча, а потом вниз по спине до талии и остановился там. Шелк моего платья шептал под его прикосновениями, и теперь я закрыла глаза.
– Похоже, теперь ты отводишь от меня взгляд, – сказал он.
– Не отвожу.
Мой голос был скорее похож на хрип. Я по-прежнему не открывала глаза и дрожала от груза событий вечера. Картье это чувствовал, его пальцы скользили по моей талии, ребрам.
– Бриенна, тебя что-то тревожит?
– Почему ты опоздал утром?
Вопрос вылетел как стрела, резче, чем хотелось.
Он молчал, и я открыла глаза.
Картье убрал от меня руки и заговорил:
– Я опоздал потому, что наконец узнал, кто такой Томас. И вот почему я пришел к тебе сейчас. Потому что не могу вынести это в одиночку.
Я с изумлением смотрела на него, мое сердце выделывало сальто в груди. Я совершенно не ожидала услышать от него такое.
Мне стала наконец понятна его холодность, пустота в глазах. Он знал, что Томас – Ланнон, что по неведению укрывал мальчика. Должно ли меня успокаивать то, что для Картье это открытие стало потрясением?
– Кто такой Томас? – выдавила я, теребя воротник, словно это могло успокоить мой бешеный пульс.
За дверью спальни что-то звякнуло – звук опрокинутой тарелки. Должно быть, Томас подслушивал. Я подавила проклятие, эта ночь превратилась в череду неприятных затруднений.
Мой бывший наставник застыл, его взгляд метнулся к двери.
А я могла только стоять на месте, чувствуя, что запуталась в паутине.
– Королева еще здесь? – осторожно спросил он, переводя взгляд на меня.
Он спрашивал, но знал, что это не Изольда. И я не могла ему лгать.
– Нет.
– Кто в твоей спальне? – прошептал Картье.
Судьбе угодно, чтобы эта встреча состоялась. Я сделала глубокий вдох и прижала ладони к его груди. Его сердце колотилось так же неистово, как и мое. Я теперь понимала, что за рану он скрывает, и пренебрегла тем, что сейчас сделаю ее еще глубже.
– Картье, ты рассердишься, – начала я. – Ты должен пообещать, что не покажешь этого, что будешь сохранять спокойствие.
Он взял мои пальцы и отнял от своей груди. Его руки были холодны как лед.
– Бриенна, кто в твоей спальне? – спросил мужчина снова.
Я не могла ответить: голос мне не повиновался. Переплетя свои пальцы с его, я повела Картье к спальне и открыла дверь.
Томас, скорчившись, сидел на полу. Он пробирался к окну, поднос с ужином был перевернут.
Картье споткнулся при виде его.
– Томас!
– Милорд, пожалуйста, не сердитесь на меня, – проговорил мальчик, запинаясь. – Я должен был приехать. Я пытался вам сказать, что мне нужно приехать, но вы меня не слушали.
Я выразительно расширила глаза на мальчика, чтобы предупредить его: таким способом не смягчить сердце Картье. Томас перевел взгляд на меня, потом обратно на своего
