Я набрала воздуха, чтобы об этом сказать, но тут затряслась дверная ручка, мы с королевой отодвинулись друг от друга и нацепили на лица приветливые, нейтральные выражения, хотя сердца колотились в груди.

Позвонив слуге, я велела принести ужин для Томаса. К тому времени, как я повернулась обратно, Томас уже вошел с гостиную, стараясь скрыть хромоту.

Но Изольда тоже это заметила и спросила:

– Больно?

Томас, не ответив, сел на краешек дивана.

Станет ли Изольда его лечить? Будет ли по своей воле исцелять сына врага, ребенка, который сбежал от нее и доставил столько бессонных ночей?

Она встала на колени рядом с ним.

– Томас, можно взглянуть на твою ногу?

Он колебался. Мальчик знал, кто она, не мог не знать. Перед ним на коленях стояла королева, которая свергла с трона его семью. Я затаила дыхание, сдержав ободряющие слова, которые хотела произнести, чтобы он доверился ей. Томас сам должен принять решение.

Наконец он уступил и кивнул.

Я стояла у камина, глядя, как Изольда снимает с него башмаки и мягко касается пореза на ступне.

– О, похоже, швы разошлись. Немного кровоточит. Томас, я могу это вылечить.

– Вы… как? – Мальчик сморщил нос. – Опять зашить?

– Не зашить. С помощью магии.

– Нет. – Он вырвался. – Нет, нет. Мой папа… мой папа говорит, что магия – зло.

Изольда все еще стояла перед ним на коленях. Но я знала, что она потрясена его словами, словно ей в лицо швырнули комья грязи.

– Твой папа много знает о магии? – осторожно спросила она.

Томас сложил руки на груди, глядя на меня и словно умоляя ему помочь. Я подошла, села рядом на диван и взяла его холодные руки. Кровь с ноги Томаса капала на пол, на платье Изольды.

– Несколько недель назад, – негромко начала я, – я тоже поранилась. Поранила руку.

Разумеется, я не уточнила, что это была рана от стрелы, когда Гилрой Ланнон приказал стрелять по мне, в самом начале нашей битвы.

– С помощью магии Изольда исцелила меня. И знаешь что? Это было совсем не больно, как луч солнца на коже. И я благодарна за это, потому что иначе рука бы до сих пор была слабой и болела.

Томас уставился на свою одежду. Моя рубашка доходила ему почти до колен. На ногах у него были плохо заживающие ссадины и перекрестные шрамы. Изольда тоже их заметила, и негодование в ее глазах сменилось сочувствием.

Томас поднял взгляд на меня.

– Если леди меня исцелит, я буду осквернен?

– Нет, нисколько, – ответила я. Интересно, что он имеет в виду под словом «осквернен»? – Но если тебя это беспокоит… посмотри на меня. Я осквернена?

Томас покачал головой.

– Нет, госпожа. Вы мне нравитесь.

– Ты мне тоже, Томас, – улыбнулась я.

Прикусив губу, он перевел взгляд обратно на Изольду.

– Леди… я не против, чтобы вы меня исцелили.

Она протянула руки, и Томас осторожно поместил пятку в ее ладони. Он крепче сжал мою руку, и я ощутила, как напряглось его тело, а дыхание стало прерывистым, как прыгающий по воде камень. Он смотрел, как Изольда прижала ладонь к своду его стопы. Наверное, он ожидал боли, потому что удивленно заморгал, когда она убрала руки.

– Вы уже сделали? – спросил он.

Она улыбнулась.

– Да. Твоя нога здорова.

Он отпустил меня и схватился за ступню, развернул ее, чтобы осмотреть. Ни следа крови, ни следа швов. Только розовый шрам как свидетельство того, что здесь была рана.

– Но я даже ничего не почувствовал!

– Я же сказала, что больно не будет, – заметила я, убирая ему за ухо прядь волос.

Мы все замолчали. Я и Томас сидели бок о бок, Изольда по-прежнему стояла перед нами на коленях, за окном все так же бушевала гроза. Парнишка все трогал с изумлением ногу, а мы встретились взглядом с Изольдой.

Хотелось бы мне знать, о чем она думает и что собирается делать.

Она посмотрела на кровавые узоры на платье, выдав секундное замешательство.

Мы были не вполне уверены, что он – сын Деклана, хотя сердце подсказывало мне, что так и есть.

– Госпожа Бриенна, – нарушил молчание Томас, – это и есть тот Камень, о котором вы рассказывали, тот, что выкопали из-под дерева?

Он робко показал на Камень Сумерек, и я с облегчением подхватила перемену темы.

– Да, это он.

И тут в дверь постучали.

Не успела я ни о чем подумать, как Изольда уже вскочила на ноги.

– Наверняка это твой ужин, Томас, – сказала она как можно веселее, но я заметила в ее глазах предостережение.

«Не позволяй никому его увидеть», – говорил ее взгляд. Изольда направилась к двери.

– Идем в спальню, – прошептала я Томасу. – Ты можешь поесть и в постели.

Мы зашли в смежную комнату, чтобы мальчика не увидели с порога главной двери, и я откинула одеяла.

– Но это ваша постель, – возразил он.

– Посплю в другой комнате. Ну же, Томас, забирайся в кровать.

Я практически подняла его и плюхнула на матрас.

– Никогда не спал на такой большой кровати, – заметил он, вертясь, – и на такой мягкой!

От его простодушия на глаза навернулись слезы. Хотелось спросить, на каких же кроватях он спал. Если он принц, разве у него не должно быть все самое лучшее?

Может, мы ошибались. Может, он и правда просто сирота без единой капли крови Ланнона.

Мне хотелось, чтобы так и было.

Изольда вернулась с подносом, принеся суп, хлеб с маслом и оловянную кружку с сидром. Королева осторожно поставила еду перед Томасом, и его глаза расширились при виде такой огромной порции. Он тут же начал набивать рот, слишком занятый этим процессом, чтобы обращать внимание на меня с Изольдой.

Я вышла следом за королевой в гостиную, чтобы Томас нас не видел. Мы стояли друг перед другом. Изольда была как пламя, со своими рыжеватыми волосами и блестящим Камнем, а я – как тень, с темными косами и нарастающим страхом.

– Если он действительно тот, кем мы его считаем, мне нужно знать, что он здесь делает, – прошептала она. – Можешь поговорить с ним, получить подтверждение?

– Да, разумеется, – ответила я.

– Бриенна, его нужно спрятать. Если мальчика обнаружат… то у меня не будет выбора, придется заковать его в цепи и бросить в темницу.

Я кивнула, но тут мне в голову пришла одна мысль. Стараясь подавить дрожь в голосе, я спросила:

– А что же Картье?

Изольда со вздохом потерла лоб.

– При чем тут Эодан?

Она не знает. Ну конечно, откуда ей знать.

– Картье заботился о нем в замке Брай, думая, что он один из сирот Морганов.

Королева помолчала, держа руки на поясе. Она сникла, словно я возложила камень ей на плечи.

– Он начал привязываться к мальчику?

– Да.

– Думаешь, Эодан будет возражать против моего окончательного решения и постарается уберечь мальчика?

Я попыталась представить: на что будет похож суд и как он будет проходить; что станет делать Картье, уверенный в том, что Томас в безопасности