– Куда делась твоя спутница? – спросил Лукаш.
В желтоватом освещении соляной шахты лицо Ярека выражало еще больше романтического трагизма.
К ним подошел Францишек. Втроем они сформировали круг из черных мундиров и живых легенд прямо посередине зала.
– Оказалось, что ей нужен не я, – ответил Ярек, возвращая пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта. – А только мое золото.
– Учитывая, в каких женщин ты обычно влюбляешься, – сказал Францишек, – это неудивительно.
– Спасибо, – мягко ответил Ярек. – А я-то надеялся, что все дело в моей неотразимости.
Ярек всегда носил с собой маленького деревянного дракона. Когда они были еще мальчишками, он сломал часть настенной резьбы в Зале Смокуви. Крошечная фигурка была вырезана из лакированного дерева, и теперь Ярек задумчиво вертел ее в руках.
– Молодость быстротечна, – мудро сказал Францишек. – А золото – вечно[15].
Лукаш фыркнул.
– Очень в этом сомневаюсь, – пробормотал он.
– Конечно, с твоими-то тратами, – сладким голосом парировал Францишек.
Лукаш был двадцатилетним юношей, изрядно соскучившимся и к тому же навеселе. Он зажег сигарету, которую Францишек тут же выхватил у него изо рта, прошипев:
– Ты не можешь курить здесь!
Лукаш отшатнулся, а его брат сунул сигарету в протянутую руку набитого банника.
Наблюдая за ними, Ярек нервно крутил в пальцах своего деревянного дракона.
– Ярек, – сказал Францишек, – ты видел скульптуры в следующем зале? Думаю, тебе будет интересно на них взглянуть…
Они оставили Лукаша наедине с его стаканом. Молодой человек тут же осушил его до дна и отправился на поиски нового. Дамиан Бьелеч, все еще читающий лекцию небольшой группе посетителей, теперь стоял возле деревянной модели небольшой хижины на птичьих ногах.
«Вот как он зарабатывает деньги, – подумал Лукаш. – Вот как он находит себе друзей».
Поддельные монстры. Фальшивый страх. Ярек был слишком кротким, чтобы это заметить. Францишек слишком радовался тому, что их пригласили. И только Лукаш видел все в истинном свете. Они не были гостями.
Они были частью выставки.
– Ярек, – прорычал Францишек сквозь сжатые зубы, – почему он все еще пьет?
Лукаш поднял затуманенный взгляд. Он только что осознал, что сидит в пустом коридоре совершенно один. Где-то раздавался чей-то крик.
– Вы слышите? – спросил он, но братья не обратили внимания на его слова.
– Ему двадцать, братец, – сказал Ярек. Лукаш заметил, что он тоже изрядно напился.
Он нашел это странным. Обычно его старший брат не брал в рот ни капли спиртного.
– Да ладно тебе, – пробормотал Ярек. – Дай ему повеселиться.
В этот момент младшего Волчьего Лорда стошнило прямо в шахте.
– Здесь король! – рычал Францишек.
– Я видел, – сказал Ярек с неожиданной злобой. – Скажи, он просил тебя почитать ему вслух? – Он взъерошил волосы Францишека. – Такое замечательное развлечение для вечеринок. Предлагаю делать ставки. Мы сорвем куш! Ведь эти ребята наверняка поставят против тебя…
– Заткнись, – прошипел Францишек. – Тебе обязательно нужно все испортить, да? Сегодня нас удостоили особой чести, ты, неблагодарный…
Голос Ярека прозвучал с мертвенным спокойствием. Лукаша больше не тошнило, и теперь он растянулся на полу, тихо постанывая.
– Закончи мысль, братишка, – сказал Ярек. – Попробуй.
Несколько секунд они молча стояли в темном коридоре. В своих начищенных черных мундирах, побритые и, для разнообразия, не покрытые плотным слоем сажи и крови, они выглядели почти как Вороны.
Францишек не ответил, а на лице Ярека застыло холодное, нечитаемое выражение.
– Я так и думал, – сказал он без капли триумфа в голосе.
Старший брат поднял Лукаша с пола, обхватив его одной рукой. Ярек мог смешаться с толпой жителей Градува. Он всегда был лучшим притворщиком. Но ни золотые очки, ни книги не могли скрыть упрямого взгляда Францишека или того, как он кривил рот. На самом деле, чем больше Францишек пытался сойти за одного из них – тем больше он выделялся.
– Просто отведи его обратно в отель, – наконец сказал Францишек.
– Ты даже говоришь, как они, – усмехнулся Ярек. – Без акцента.
Он издевательски зааплодировал. Лукаш пытался присоединиться, но в итоге только ударил себя по лицу. Взгляд Францишека был совершенно пустым. Трезвым. Холодным.
– Просто уходите.
И они ушли. Лукаш не помнил, что именно произошло, но Ярек все-таки дотащил его до отеля, потому что именно там он проснулся следующим утром. На первой полосе газеты красовалась фотография со вчерашней выставки. Дамиан Бьелеч в окружении трех Волчьих Лордов: четыре бокала подняты в воздух, на лицах застыли четыре улыбки. У двоих братьев слегка искривленные передние зубы.
Они выглядели счастливыми. Никто бы и не подумал, что они притворяются.
К тому моменту Ярек, который всегда притворялся беззаботным, уже давно ушел.
36
Рен и Лукаш повернулись почти одновременно.
Ее глаза – человеческие глаза – не сразу приспособились к темноте, царящей за пределами зала. Но зрение не вызывало у нее неудобств, как это было раньше. Рен гадала, было ли это слабостью, но даже если и так – ее это не пугало.
Она сощурилась, и постепенно ее взгляд сфокусировался на девочке, шагнувшей из мрака в голубой звездный свет. Рен ощутила – почти почувствовала, – что Лукаш выпрямился. На девочке было платье с зеленой вышивкой, почти идентичное тому, которое Рен оставила в одном из коридоров. В ее длинных черных косах вились белоснежные кружевные ленты. В одной руке незнакомка держала скрипку, а в другой – смычок.
Ее темные волосы покрывала серая пыльная вуаль. С тонких ресниц нитями спадала паутина, колышущаяся у ее губ. Рен позволила своим зрачкам сузиться, переходя на острое кошачье зрение, и с содроганием поняла, что девочка была покрыта паутиной с головы до ног.
Она настороженно отступила, прижавшись спиной к Лукашу.
Он положил руку ей на плечо.
– Все в порядке, – пробормотал он, мимолетно коснувшись ее уха своими губами, и по ее телу прошла новая волна мурашек совершенно другого толка. – Смотри.
То ли с помощью человеческого, то ли кошачьего зрения Рен заметила темные рожки и пушистый хвост, шуршащий по полу за спиной девочки.
В этот момент девушка поняла, кто привел ее к стеклянному мечу: домовик.
Девочка улыбнулась. Затем она подняла смычок со скрипкой и начала играть.
Зазвучала нежная мелодия. Инструмент был расстроен, но глубокие, уверенные ноты плыли по воздуху, наполняя пустую комнату. Эта музыка искрилась магией, и Рен знала, что не забудет ее ни через год, ни через сотню лет. Даже если прямо сейчас Золотой Дракон спалит деревянные залы дотла – чарующая мелодия останется с ней навсегда.
Девочка подошла ближе, мерно постукивая каблуками по полу, но ее печальная мелодия не прерывалась ни на секунду. Даже когда она проскользнула в паре сантиметров от лица Рен – Рен не почувствовала никакого запаха, кроме канифоли для смычка. Никакого звука, кроме скрипичной мелодии. Никакой жизни, кроме темного, ясного огонька, танцующего в проницательных голубых глазах.
– Мне кажется, – хрипло сказал Лукаш, на мгновение возвращая Рен в реальность, – она хочет, чтобы мы танцевали.
– Я не умею, – прошептала Рен,
