– Слушай внимательно, мой Лукаш, – сказал Ансельм. – Так говорил наш отец: «Если когда-нибудь ты окажешься потерянным, одиноким или напуганным, помни – это твой дом. Эти горы всегда будут звать тебя назад».
Он отошел от подоконника и изучил работу Лукаша оценивающим взглядом.
– Отлично. Кожа срастется просто идеально. Молодец.
Затем Ансельм вернулся к окну, чтобы снова опереться на подоконник в героической позе, поставив одну руку на бедро, а вторую на раму, словно он смотрел на горные склоны, а не на грязные городские улицы.
– Окруженные мраком и скрытые от света, – прошептал он, – волки завыли на горных вершинах, поздравляя лорда Живых гор.
Затем Ансельм собрал все медицинские приборы на тележку, чтобы отвезти их в комнату для хранения оборудования. Он оставил Лукаша сидеть рядом с Яреком на железной кровати, освещенной лучами заходящего солнца.
А затем Лукаш услышал их.
– Один из Волчьих Лордов.
Эти слова принадлежали девушке на пару лет старше его самого.
Лукаш встал с кровати и прислушался у двери. Он не видел, что происходило в коридоре.
– Ну что ж, – ответил другой голос. – Только сильно не привязывайся.
– Но, Оля…
– Агатка, что я тебе говорила, – прошептала ее собеседница. – Наш отец никогда этого не одобрит. Можешь флиртовать с ним сколько угодно, но не более того.
– Оля!
– Они дикари, – огрызнулся первый голос.
Лукаш замер. Они же не могли говорить о?..
Но как же книга по этикету на ночном столике его брата?.. И лекции в университете? Полонез? Они не могли, и правда… они же не могли думать… В голове Лукаша отчаянно крутились шестеренки, и словно в бреду его разум беззвучно кричал:
«Ради бога, да он наизусть знает предназначение десятка столовых приборов!»
– Дикари, ты понимаешь? – повторил голос. – У себя в горах они пьют человеческую кровь. Они заключают сделки с демонами. Агатка, мы не позволим, чтобы ты оказалась втянута в это варварство.
И они ушли. Тогда Лукаш впервые понял, что, несмотря на все похвалы, они с братьями всегда будут сами по себе. Здесь они никогда не будут своими, их никогда не примут в мире мощеных дорог и званых вечеров. Даже Ансельма. На улице кареты дребезжали по мостовой, отдаваясь в ушах Лукаша грозовыми раскатами.
Это было еще до того, как Лукаш понял, что не хочет принадлежать к их миру.
Он так и не узнал, что именно произошло. Должно быть, Агатка передала Ансельму слова своей сестры. А может, высказала ему свои собственные мысли. Этого Лукаш не знал. Но через несколько дней он увидел, как Ансельм с Агаткой разговаривают у дверей госпиталя. Пока Лукаш наблюдал за ними из сквера, его брат взял девушку за руку и вместе они юркнули в белоснежное фойе. Через пятнадцать минут Агатка вернулась.
А вот Ансельма больше никто не видел.
31
Рен и Лукаш дошли до гор к вечеру следующего дня.
Деревья встречались все реже и реже, пока наконец не исчезли. Рен никогда не видела мира без деревьев. Она никогда не видела такого открытого неба. Теперь, когда ветви не служили природным щитом, а яркие лучи отражались от переливающихся горных вершин, солнце почти ослепляло. Все казалось обнаженным, острым и даже резким. Ветер был ледяным и чистым, воздух пах снегом.
Впереди разверзлось длинное узкое ущелье: оно тянулось в обе стороны параллельно лесу. За ним возвышались горы, окруженные снегом и туманом. Фиолетовый, голубой и серый формировали нескончаемую высокую стену. Рен еще никогда не чувствовала себя такой крошечной.
Она оглянулась в последний раз: это могло показаться нелепым, но ей было грустно покидать темноту. Лес – ее лес – остался позади, и гладкие деревья исчезли в коричневатой мгле. Она знала, что врет сама себе, но отсюда лес казался безопасным. Там все знали, кто она такая.
А здесь она была всего лишь тихим сердцебиением в полной тишине.
Этим горам не было дела до ее королевского титула. Их не заботило, что она потеряла брата или что ее миру грозила опасность. Эти горы простояли здесь тысячи лет, и ни королевы, ни чудовища не могли повлиять на мерное течение их вечной жизни.
Оглянувшись, она поймала взгляд Лукаша. Должно быть, ему стало хуже, потому что он попросил ее взять Крула под уздцы. Под глазами Волчьего Лорда залегли темные круги. Подбородок потемнел из-за теней и бороды, слившихся под его скулами.
– Что? – устало спросил он.
Это были первые слова за весь день.
– Ничего, – пробормотала она. Посреди этих просторов ее голос казался жалким и тихим.
Рен не нравилось, как каждое их слово эхом отдавалось в тишине. Ее напрягало то, как ледяной воздух делал каждый звук громче, чем он был на самом деле. Так не похоже на ее лес, тесный и дикий, всегда готовый закрыться от незваных гостей густыми ветвями. Если не считать резких порывов ветра, на горных склонах было тихо.
– Как мы переберемся на ту сторону? – наконец спросила она.
– Впереди есть мост.
Лукаш жестом показал Рен, чтобы она повела Крула вдоль расщелины.
Он наклонился вперед, и она почувствовала, как его грудь скользнула по ее плечу, а острый край его челюсти коснулся щеки. Словно они опять сидели на мелководье и он отказывался сказать то, что она хотела услышать.
Он не произнес эти слова тогда – не произнес и сейчас. С тяжелым сердцем Рен заметила, что от него пахнет кровью.
Впереди показался обещанный мост. Сначала он был только тенью на фоне солнечных облаков, но чем ближе они подходили, тем очевиднее становились его масштабы: огромные сводчатые колонны уходили вниз, исчезая в густом сером тумане.
Мост двигался.
Чешуйчатые существа извивались над каменными перилами, как гигантские змеи. Они двигались в гипнотическом ритме и издавали глубокое, гортанное шипение.
«Нет, – подумала Рен. – Только не…»
Драконы по обе стороны моста выпрямились. Чудовищ было двое, и их морды объединяли в себе змеиные и лошадиные черты. Их головы венчали извилистые рога, на которых можно было насчитать не меньше тридцати ответвлений. Их шеи были покрыты густым серебряным мехом, плавно перетекающим в чешую на их спинах. Огромные крылья со сверкающими перьями раскрывались за их длинными, змеиными телами.
Рен хотелось спрятаться за Лукаша и исчезнуть. Убежать обратно в лес и никогда не возвращаться. Вид этих чудовищ навевал ужасные воспоминания о Золотом Драконе.
И о Рише.
– Все в порядке, – сказал Лукаш. – Это статуи.
Только теперь Рен заметила шероховатости на их мехе и крыльях. Они не просто походили на каменный мост цветом своего окраса – они были частью моста. Фаустианы размахивали крыльями на фоне открытого неба. Затем они начали медленно опускаться вниз, и наконец их чешуйчатые кольца ударились о камень, подняв в воздух
