– Хорошо, – сказал Фрэнк. – Мы, конечно, поели на похоронах, но нужно отметить повышение Хейзел и Лавинии, пожелать Рейне удачи в грядущих приключениях и попрощаться с Аполлоном и Мэг. И конечно, у нас припасен праздничный торт в честь дня рождения Лестера! Празднуем в столовой!
43
Торжествующее открытие!
Получите поездку в Ад!
И возьмите кексик!
Не знаю, с кем мне было сложнее попрощаться.
На рассвете Хейзел и Фрэнк заглянули в кофейню, чтобы еще раз поблагодарить нас. А затем отправились поднимать легион. Они решили сразу заняться восстановлением лагеря, чтобы отвлечь всех от мыслей о погибших, пока потрясение от случившегося не сковало лагерь полностью. Наблюдая, как они уходят вместе по Виа Претория, я с радостью думал о том, что легион стоит на пороге нового золотого века. Прямо как Фрэнк, Двенадцатый легион Фульмината восстанет из пепла – правда, надеюсь, не в одном нижнем белье.
Спустя несколько минут пришли Талия и Рейна в сопровождении стаи волков, металлических борзых и пары спасенных пегасов. Расставаться с ними было так же тяжело, как и с моей сестрой, но я понимал, что такова жизнь Охотниц. Они нигде подолгу не задерживаются.
На прощание Рейна крепко меня обняла:
– Жду не дождусь, когда начнутся мои каникулы.
Талия рассмеялась:
– Каникулы? РАРА, не хочу тебя разочаровывать, но у нас много дел! Мы уже несколько месяцев выслеживаем Тевмесскую лисицу на Среднем Западе, и пока без особого успеха.
– Вот я и говорю, – кивнула Рейна. – Каникулы. – Она поцеловала Мэг в макушку. – Будь с Лестером построже, ладно? Не давай ему зазнаваться только потому, что ему подарили отличный лук.
– Можешь на меня положиться, – ответила Мэг.
К несчастью, сомневаться в этом не приходилось.
Когда настало время уходить из кофейни, Бомбило расплакался. Несмотря на суровую внешность, двухголовый бариста оказался жутко сентиментальным. Он вручил нам дюжину сконов, пачку кофейных зерен и велел убираться поскорее, пока он снова не разревелся. Я взял сконы. А Мэг, да помогут мне боги, – кофе.
У ворот лагеря нас ждала Лавиния – она жевала жвачку и натирала свой новый значок центуриона.
– Я уже несколько лет не вставала в такую рань, – пожаловалась она. – Наверное, я возненавижу офицерскую жизнь. – Но блеск ее глаз говорил об обратном.
– Ты отлично справишься, – сказала Мэг.
Когда Лавиния наклонилась, чтобы обнять ее, я заметил на левой щеке и шее мисс Асимов сыпь, которую она безуспешно пыталась замазать тональным кремом.
Я прокашлялся:
– А ты, случайно, не убегала из лагеря вчера вечером на свидание с Иприткой?
Лавиния умилительно покраснела:
– Что сказать… Я слышала, что должность центуриона очень меня красит.
Мэг встревоженно посмотрела на нее:
– Если хочешь и дальше встречаться с ней, лучше купи лосьон «Каламин»[70].
– Слушайте, идеальных отношений не бывает, – сказала Лавиния. – Тут хотя бы сразу понятно, в чем проблема. Мы справимся.
Я не сомневался, что так и будет. Она обняла меня и взъерошила мне волосы:
– Давай-ка возвращайся и навести меня. И не смей умирать. Если умрешь – получишь под зад моей туфлей для танцев.
– Ладно, – ответил я.
Она исполнила коротенький танец, жестом показав нам «Теперь вы!», и умчалась собирать Пятую когорту, которой предстояло весь день учиться чечетке.
Глядя ей вслед, я с изумлением думал о том, как много случилось с тех пор, когда несколько дней назад Лавиния Асимов впервые привела нас в лагерь. Мы победили двух императоров и царя, что было бы отличным раскладом даже в самой жестокой игре в покер. Мы помогли обрести покой душам бога и Сивиллы. Мы спасли лагерь, город и пару симпатичных туфель. И самое главное: я встретился с сестрой, и она вернула мне здоровье – насколько это возможно в случае Лестера Пападопулоса. Как сказала бы Рейна, мы добавили много пунктов в список добрых дел. Теперь нам с Мэг предстояло отправиться в, возможно, последний для нас квест, зарядившись оптимизмом и надеясь на лучшее… или хотя бы выспавшись и прихватив с собой дюжину сконов.
Напоследок мы наведались в Новый Рим, где нас ждали Тайсон и Элла. Над входом в магазин красовалась новенькая вывеска – «ЦИКЛОПЬИ КНИГИ».
– Ура! – воскликнул Тайсон, увидев нас на пороге. – Заходите! У нас сегодня торжествующее открытие!
– Торжественное, – поправила Элла, суетясь вокруг блюда с кексами и связки воздушных шариков у стойки информации. – Добро пожаловать в магазин «Циклопьи книги, пророчества, а также рыжий кот».
– Название не влезает на вывеску, – признался Тайсон.
– Должно влезть, – сказала Элла. – Нужна вывеска побольше.
Аристофан зевал, сидя на старомодном кассовом аппарате, всем видом давая понять, что ему нет до нас никакого дела. На голове у него был праздничный колпачок, а выражение морды говорило: «Я сижу в нем лишь потому, что у полубогов нет телефонов с камерами и Инстаграма».
– Покупатели могут получить пророчества для квестов! – объяснил Тайсон, указав на грудь, теперь еще гуще исписанную строками из прорицаний Сивиллы. – И выбрать новую книгу!
– Рекомендую «Альманах фермера» за 1924 год, – посоветовала Элла. – Не желаете?
– Э… может быть, в другой раз, – ответил я. – Нам сказали, у вас есть для нас пророчество?
– Да-да. – Элла провела пальцем по ребрам Тайсона в поисках нужных строчек.
Циклоп заерзал и захихикал.
– Вот, – сказала Элла. – Над селезенкой.
Отлично, подумал я. Пророчество с Тайсоновой селезенки.
Элла прочла вслух:
Зевесов сын, последний бой грядет.Нерона башня примет лишь двоих.И зверь, что занял твой чертог, падет.Я ждал продолжения.
– Да-да-да. Это все. – Она вернулась к кексам и шарикам.
– Не может быть! – возмутился я. – Так в поэзии не бывает. Это не хайку. Не сонет. Не… О.
Мэг, прищурившись, посмотрела на меня:
– «О» что?
– «О» в смысле «о нет». – Я вспомнил угрюмого молодого человека, которого встретил в средневековой Флоренции. Это было очень давно, но я никогда не забывал тех, кто создавал новые поэтические формы. – Это терцина.
– Кто? – переспросила Мэг.
– Ее придумал Данте. Для «Ада». Три строки. Первая рифмуется с третьей. Средняя строка рифмуется с первой строкой следующей строфы.
– Не понимаю, – сказала Мэг.
– Хочу кексик! – заявил Тайсон.
– «Грядет» рифмуется с «падет», – объяснял я Мэг. – Вторая строка заканчивается словом «двоих». Значит, когда мы найдем следующую строфу, мы поймем, что она правильная, если ее первая и третья строки будут рифмоваться с «двоих». Терцина похожа на бумажную гирлянду: все строфы в ней связаны.
Мэг нахмурилась:
– Но другой строфы нет.
– Здесь нет, – согласился я. – Значит, она есть где-то там… – Я неопределенно махнул рукой на восток. – Будем искать остальные строфы. Это только начало.
– Хмф.
Как всегда, Мэг подобрала идеальное описание положения, в котором мы оказались. Все и правда было «хмф». А еще мне не нравилось, что пророчество написано в стихотворной форме, придуманной для того, чтобы описать схождение в Ад.
– Башня Нерона, – проговорила Элла, перенося шарики в другое место – Точно Нью-Йорк. Ага.
Я чуть не заскулил.
Гарпия права. Нам предстоит вернуться туда, где начались мои злоключения –
