Ведь всё стало лучше и понятнее, чем раньше. Известны приметы убийцы. Есть план, совершенно дурацкий и безумный план с лекцией Крамера, но это лучше, чем ничего. Убийцу можно поймать, он сделан из крови, плоти и костей. И этот момент сегодня ближе, чем раньше.
Даже если с лекцией ничего не получится, дело сдвинулось с мёртвой точки. И это очень хорошо.
Тогда почему так ноет в груди тревогой, так сжимаются зубы и так давит похолодевшее крымское небо чем-то тяжёлым и несносным? Почему так трудно думать обо всем этом? Откуда этот страх?
От того ли, что Введенский почувствовал, будто столкнулся с чем-то нереальным, неземным и чужим?
И что здесь чужого и нереального? Убийца – такой же человек, как и он сам. С двумя ногами, двумя руками и одной головой. Из мяса и костей.
Пусть они и сделаны из звёзд.
Возможно, проблема в том, что он, убийца, прекрасно понимает, что сделан из звёзд. А Введенский до этого дня не понимал.
И что? Это осознание сделало его убийцей? Нет. Тут что-то другое.
Это «другое» и заставляло Введенского нервно барабанить пальцами по скамейке, быстро курить и ёжиться от прохладного ветра, пытаясь справиться с захлестнувшим чувством тревоги.
А почему выбор убийцы пал именно на профессора Беляева? Он астроном. Он изучал звёзды. Убийца не хотел, чтобы человек мог постигать тайны космоса?
Тьфу, подумал Введенский, зачем сейчас об этом думать. Звёздная пыль – всего лишь отрывок из утреннего диалога с Крамером. Это было его предположение, просто так, может быть, от нечего делать. Может быть, вообще ради красного словца. Крамер любит долго и красиво говорить. Зачем строить выводы из заведомо необоснованных предпосылок? Не надо так.
Кто же ты, рослый белобрысый парень, чего ты хочешь, что тебе надо и что у тебя в голове? Откуда ты вообще здесь появился?
– Да кукушка у твоей бабки полетела, вот и всего де-лов, – сказал вдруг старик на соседней скамейке другому старику.
Введенский усмехнулся.
Самый очевидный вариант, да.
Как бы у него самого от всего этого кукушка не полетела.
– Конём хожу, – сказал старик.
Конем… Введенский вспомнил чёрного коня, которого привёл убийца.
Господи, это-то зачем ему понадобилось? И этот патефон, и эти записки, и труп Черкесова в его номере.
Он докурил папиросу, затушил о край урны, выкинул и встал со скамейки. Надо дойти до санатория и отдохнуть. Дел на сегодня больше нет.
Он чувствовал усталость.
* * *Сегодня вода холоднее, чем вчера, и волны выше, и ветер сильнее. Скоро закончится то, что люди здесь называют бархатным сезоном. Купаться будет труднее. Может быть, он сейчас вообще искупался в последний раз. Впрочем, каждый раз он купался как в последний.
Высокий парень с крепким, загорелым телом и выцветшими от морского ветра светлыми волосами выходил из воды, аккуратно обходя камни, чтобы не упасть под напором волн. Он был совершенно гол и не стеснялся этого – всё равно на этом отрезке берега обычно никого не бывает, он скрыт от курортной зоны скалами и высоким зелёным мысом.
Удобное место.
На мелководье плавали маленькие прозрачные медузы, так много, что порой казалось, будто он идёт не в воде, а в скользкой студенистой массе.
Он знал, что люди обычно не любят медуз. Но ему они нравились.
По тёмно-серой гальке пляжа скакала чайка, она что-то выискивала среди камней и не боялась человека, вышедшего из воды.
– Здравствуй, – сказал чайке светловолосый. – Что-то потеряла?
Чайка покосилась на него жёлтым глазом и продолжила клевать гальку.
Он присел перед ней на корточки.
– Не хочешь говорить со мной?
Чайка отвернулась и поскакала в другую сторону.
– Дело твоё, – сказал светловолосый.
Он встал в полный рост, обернулся к морю, расправил плечи, потянулся и улыбнулся. Пора одеваться.
На берегу лежали его вещи: пара хромовых сапог с грязными обмотками, нестираные военные штаны с пятнами от травы и грязи, чёрная рубашка, местами мутно-белёсая от постоянного контакта с морской водой, и армейский ранец со сложенной плащ-палаткой.
Всё своё он носил с собой. К тому же пора искать новое место для палатки: на этот раз, думал он, стоит подняться чуть выше в горы, потому что здесь часто проплывают рыбаки и при желании его старое жилище можно было разглядеть с воды. Вряд ли кто-то обратил бы на это внимание, но лишняя осторожность в выборе места для ночлега не помешает.
Тем более что пару дней назад он видел здесь небольшой отряд туристов. Лишние глаза точно ни к чему.
Одеваясь, он думал о том, как же хочется снова устроить Представление.
Он очень давно не устраивал Представление. Несколько дней.
Представление – это очень хорошо. Это то, ради чего стоит жить. Люди зачем-то придумали для этого театр и движущиеся картинки на белом полотнище. Но всё это ненастоящее и нечестное. Настоящее Представление – это когда есть живая загадка жизни и смерти. Это когда по живому, с кровью, на самом острие. Это когда ты разговариваешь с миром на языке действия.
Надо держать себя в руках. Не стоит устраивать Представление с лишними людьми.
Те, кто говорит с ним, не одобрят этого. Представление нужно устраивать только с теми, кто может понять его и проникнуться его красотой. А таких очень мало. Таких надо выбирать.
Этот смешной умненький мальчишка с бледным лицом приехал сюда очень вовремя, подумал он. Он поможет закончить дело. Молодец. С ним интересно. Он точно поймёт Представление.
Он узнает, что мир не может родиться без огня.
Чайка вернулась с грязным куском ткани в клюве.
– Зачем тебе это? – с улыбкой спросил светловолосый.
Чайка посмотрела на него и поскакала дальше, в сторону воды.
Он снова задумался: а был ли он когда-то человеком?
Всё это – море, жаркое солнце, свежий ветер, его загорелая кожа, и крепкие мышцы, и засаленные волосы – будто было всегда. Но ведь должно же быть что-то до этого?
Нет, он всегда был таким, подумалось ему. Те, кто говорит с ним, не стали бы выбирать обычного человека.
Люди глупы и слабы.
Они не знают, как выглядит настоящий мир. Они не видят, как ночное небо становится белым, а звёзды в нём – чёрными. Как поднимаются вверх капли дождя. Как превращаются облака в серые скалы. Как сгоревшее дерево вновь зеленеет листвой. Как рыбы в воде говорят человечьими голосами.
III
Санкт-Петербург
31 декабря 2017 года
23:50
Они не знают, что всё сущее живёт. Что окна в твоём доме говорят по ночам, а земля под ногами поёт и кричит. Костёр в лесу встаёт и идёт вдоль реки. У ветра есть глаза, уши, нос и язык. У ножа на твоём столе есть дом, жена и дети. Каждый
