Мия прищурилась в размытом мире и шагнула в тень дальше по улице,
а затем в следующую, еще дальше.У нее закружилась голова от жара солнц в небе, но девушка удержалась на ногах. Убедившись, что последовать за ней никто не сможет, она пошла было наощупь вперед, невидимая для всего мира. Надеясь, что знакомый шепот поведет ее обратно к «Деве».
Но никто не шептал.
– Мистер Добряк?
Она часто заморгала, пытаясь нащупать в тенях своего друга. И поняла, что его нет.
– Мистер Добряк?
Мия откинула плащ и повернулась ко входу в проулок, оставшемуся примерно в ста шагах от нее. И там сидел он – лента из тьмы у гладиатских ног. Не-кот что-то говорил и вилял хвостом из стороны в сторону. В груди Мии набухала ярость, и она повысила голос до крика:
– Даже не смей!
Тенистый кот проигнорировал ее, и когда она пересекла мощеную улочку, Соколы посмотрели на нее уже другими глазами. Они смотрели разочарованно. Возмущенно. Возможно, даже сердито.
– Мистер Добряк, закрой ебаную пасть!
– …У меня нет пасти, ебаной или нет…
Мия пнула кота из теней в голову. Само собой, ее нога пролетела сквозь демона, не навредив ему, но она все равно попыталась сделать это снова.
– Что ты им сказал?!
– То, о чем ты постыдилась попросить, – сухо ответила Мечница.
– Мелкий говнюк! – воскликнула Мия, вновь пытаясь ударить кота. – Я же сказала, мы справимся!
– …А я сказал, что в одиночку у тебя ничего не выйдет…
– Это не тебе решать!
– …Нет, решение за ними…
– Ах ты мерзкий, гребаный…
– Мия, – ласково перебил ее Сидоний.
– Сид, прости меня, – она обвела взглядом Соколов. – Все вы. Я думала об этом, но затем опомнилась и поняла, что мне вообще не следовало об этом думать. Это не ваша битва, и у меня нет права втягивать вас во все это. Не злитесь, я…
– Мия, разумеется, я помогу, – сказал Сид.
– Да. Мой меч – твой меч, – кивнула Мечница.
Брин скрестила руки и сердито посмотрела на Мию.
– Всегда.
В глазах защипало от слез, но Мия сморгнула их и покачала головой.
– Нет. Я не хочу вашей помощи.
– Ворона, ты спасла нам жизнь, – сказала Мечница и показала на Мистера Добряка. – И если демон говорит правду, то твоей жизни грозит бóльшая опасность, чем когда-либо угрожала нашей. Какими бы трусливыми ублюдками мы были, если бы бросили тебя на произвол судьбы после всего, что ты сделала? Что это за благодарность такая?
– А как же театр?
Волнозор пожал плечами и грустно улыбнулся.
– Он никуда не денется и подождет моего возвращения.
– Нет. Я на это не пойду.
– Мия, ты поставила под угрозу свою жизнь ради нас, – возразил Сидоний. – Все, для чего ты трудилась, плясало на лезвии ножа. Но ты все равно рискнула ради нашей свободы. А теперь стоишь здесь и рассказываешь, что мы можем и не можем с ней делать?
– Именно так, бездна вас побери! – прорычала она. – Вы обязаны мне жизнью? Так идите и живите! Хотите отблагодарить меня? Сделайте это, рассказав обо мне своим внукам.
Мия резко развернулась и окинула тенистого кота испепеляющим взглядом.
– Мы уходим. Сейчас же.
– …Как угодно…
Она пошла по улице и услышала, как Мечница делано зевнула.
– Знаете, что-то последний бокал вина сильно ударил мне в голову, – сказала она. – Думаю, мне лучше прогуляться к гавани.
– Да-да, – подала голос Брин. – Мне тоже не помешает погулять по набережной.
– Морской воздух, – пропел Сид. – Схожу-ка я с вами. Может, отправлюсь в круизное плаванье.
Мия с ворчанием остановилась. Ее плечи поникли.
– Я слышал, Ашках прекрасен в это время года, – заметил Волнозор, проходя мимо.
– Я, кстати, никогда там не была, – задумчиво произнесла Брин, заложив большие пальцы за пояс.
– Гм-м-м, – протянула Мечница. – Как и я, раз уж мы об этом заговорили…
Мия наблюдала, как они бредут по улице в сторону моря, и на ее глаза накатились обжигающие слезы. Соколы остановились у поворота и обернулись к ней, ссутулившейся и хмурой, понуро стоявшей на мостовой.
– Ты идешь? – крикнул Сидоний.
Мия посмотрела на не-кота, устроившегося в желобе рядом с ней. Его предательство было как удар ножа в сердце. Да, он всегда все ставил под сомнение и не давай ей покоя, если считал ее поступки глупыми. Но никогда не шел против ее воли. Никогда не действовал вопреки ее желаниям.
– Я еще никогда так не жалела о нашей встрече, как сейчас.
– …Бремя, которое я с радостью понесу, лишь бы ты продолжала дышать…
Она сердито буравила его взглядом и покачала головой.
– Если с ними что-нибудь произойдет, клянусь гребаной бездной, я тебя не прощу.
Кот из теней посмотрел на нее своими не-глазами, виляя хвостом.
– …Я – часть тебя, Мия. До нашей встречи я был бесформенным ничем, искавшим смысл своего существования. Мой облик порожден твоим сознанием; то, кем я стал, твоя заслуга. И если я обязан сделать то, к чему ты не готова, будь по сему. По крайней мере, ты будешь жить, пусть и ненавидя меня…
Мия посмотрела на небо. Солнца медленно опускались к горизонту.
Другой бы на ее месте мог испугаться того, что грядет. Развернуться и убежать.
Но, как всегда, Мия Корвере шла только вперед.
Глава 15. Изящество
– Бенино, – сказала Мия.
– Нет.
– Тогда Бертино. Ты похож на Бертино.
– Нет. – Клауд нахмурился. – И как, ради бездны, должен выглядеть Бертино?
– Назови первую букву, – потребовала Мия. – Это «б», я верно угадала?
– Никаких подсказок, донна Мия. Мы же договорились.
– Ты должен дать мне хоть какую-то пищу для размышлений, – льстиво взмолилась она.
– Я ничего не должен, – капитан вскинул бровь. – Я поставил свой гребаный корабль на то, что ты не угадаешь мое имя, так с чего, во имя Трелен, мне тебе помогать?
– Может, ты устал от моря и хочешь осесть где-нибудь в лесах?
– Дерьмо свинячье! – фыркнул пират. – Перережешь мне вены – и они истекут морем.
Они отплыли от Уайткипа три перемены назад и лихо рассекали морские просторы. Их следующий пункт назначения – город Последняя Надежда – находился в другой части Моря Мечей, на побережье Ашкаха. Добравшись до этого хлипкого порта, они пересекут Пустыню Шепота и прибудут к Тихой горе. Мия понятия не имела, как именно Красная Церковь держит в плену Меркурио и как спасти его из их клешней. Но, хоть она мало кому бы в этом призналась, Мия любила старика больше, чем кого-либо с момента смерти отца. А теперь – больше, чем вообще кого-либо. И будь она проклята, если бросит его гнить там.
На юге простирался кривой берег Лииза, на севере – белые скалы Итреи, «Дева» что есть мочи мчала по бугрящейся синеве. Бывшие Соколы Рема в основном толпились на носу корабля, наслаждаясь дующим в лицо морским бризом.
Сидоний представлял собой то еще зрелище; его бронзовая кожа блестела в луче солнечного света, волосы были сбриты до темного пушка, глаза сияли детской лазурью. Огромный итреец старался постоянно
