ГЛАВА 5

За окном сгущались сумерки. Оуньял'ам находился один в своих покоях. Этот факт, против обыкновения, не приносил ему радости. Принц в десятый раз мерил шагами приемную. Он старался не думать о последствиях сегодняшней ночи. Малейшая оплошность или досадная случайность — и все пропало. Услышав тихий стук в дверь, мужчина на мгновение замер.

Когда он направился к двери, из-за нее раздался голос:

— Мой принц? Прибыл капитан Харит.

Услышав Нажифа, Оуньял'ам медленно перевел дух.

— Войдите, — наследник императора придал своему голосу оттенок спокойного дружелюбия. Пока начальник личной охраны открывал дверь, Оуньял'ам успел принять бесцеремонный и почти скучающий вид. Нажиф впустил гостя и отступил назад.

Вошел высокий мужчина лет сорока с узкими ястребиными чертами лица и широкой золотой лентой, перекинутой через левое плечо. Сделав три шага, он остановился и склонил голову. Капитан выглядел слегка озадаченным.

Харит командовал имперской гвардией. Принц редко посылал за ним, а после наступления темноты этого и вовсе не случалось.

— Вы звали меня, мой принц? — спросил командир.

Оуньял'aм позволил тишине повиснуть на пару мгновений, словно был раздражен таким очевидным вопросом.

— Сегодня вечером я навестил отца, — сказал он, придав своему голосу тон настойчивости и добавив толику неудовольствия. — Император выдвинул требования.

Глаза Харита слегка расширились, как и следовало ожидать. Советник А'Ямин почти никому не позволял видеться с Канал'амом, даже собственному сыну. С другой стороны, кроме самого императора никто не имел власти над его наследником.

Командир зорко осмотрелся, будто в комнатных тенях хотел разглядеть ответы на свои невысказанные вопросы. Оуньял'ам неспешно подошел к маленькому столику и взял пергаментный свиток с императорской печатью.

— Мой отец выразил беспокойство относительно обращения с иностранными заключенными. А также по поводу их безопасности. Сегодня вечером вы проведете проверку и явитесь ко мне после утреннего чая.

Начальник императорской охраны моргнул и помедлил, прежде чем взять свернутый лист. Когда бумага оказалась в его руках, то капитан сразу же вскрыл печать и развернул свиток, чтобы просмотреть предписание. Принцу было ведомо, что этот человек известен как один из приспешников главного советника. Но прямой приказ императора он не станет оспаривать, каким бы странным тот ни был.

Приказ был кратким и сжатым, как и указания Оуньял'ама, потому что он написал его сам.

Ранее вечером, улучив момент отсутствия старого Вахида, принцу удалось проникнуть в покои отца. Всех присутствующих слуг он отпустил «на променад». Приближенные покинули помещение, не скрывая беспокойства, но не осмеливаясь подвергнуть сомнению его внезапное появление. После шелеста приглушенных голосов Оуньял'ам оказался в тишине комнат наедине с умирающим отцом. Возможно, принц слишком долго стоял, глядя через комнату на его пышную кровать, скрытую дымкой газовых занавесок. Даже затененное, укрытое алыми простынями дряхлое тело вызвало у него тошноту.

Дворцовые слуги шептались о том, что видели отца блуждающим по нижним залам дворца. Говорили, что император шествовал в длинном темном одеянии с капюшоном. Куда он мог ходить и зачем? Глядя на худое, изможденное тело, Оуньял'ам не верил ни единому слову.

Страшные картины врезались в голову. Вот бы взять эту шелковую подушку и придавить морщинистое лицо. Насколько все стало бы проще. Такие мысли наполнили Оуньял'ама ненавистью к самому себе. Как он может стоять напротив умирающего человека — своего отца — и думать об этом!

Подделать приказ было довольно просто. Фальсификация подписи отца — еще один навык, который наследник империи практиковал по настоянию Гассана несколько лет своей жизни. После того, как принц приложил императорскую печать, он тщательно очистил ее и вернул в шкаф. Оуньял'ам больше не смотрел в сторону опочивальни. Прежде чем покинуть комнату, он подождал, пока запах расплавленного воска рассеется.

В какой-то момент имперские стражники, дежурившие у покоев отца, сообщат АʼЯмину о внезапном ночном визите принца. Гадать, сегодня это произойдет или через неделю, нет никакого смысла.

Тут уж ничего не поделаешь.

— Возможно, вам следует поторопиться, — сказал Оуньял'ам. Чтобы скрыть панику, он старался выглядеть сонным и нетерпеливым, подавляя притворный зевок. — Я буду ждать вас утром.

Харит прищурил глаза. Ему показалось неправдоподобным, что император задумался о самочувствии заключенных чужеземцев, обвиняемых в убийстве суманских подданных. Но командир не должен задавать вопросы — только повиноваться.

— Да, мой принц, — отчетливо произнес капитан Харит и, еще раз поклонившись, повернулся на каблуках и вышел.

Оуньял'ам, провожая его, сделал полшага к двери. Однако Нажиф уже потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь. Они оба стояли молча, слушая, как удаляются шаги командира имперской гвардии.

Снаружи по обе стороны от двери стояли два личных гвардейца принца с серебряными поясами. Но мысли Оуньял'ама сосредоточились на двух других, которых не было здесь.

— Фарид и Иса на месте? — прошептал он. — Они знают, что нужно делать?

— Да, мой принц, — тихо ответил Нажиф. — Они подождут, пока командир откроет первую дверь темницы и… — закончил он, коротко кивнув.

Оуньял'ам кивнул в ответ. Только у капитана Харита были ключи от всех императорских темниц.

— А вещи пленников нашли? — спросил Оуньял'ам.

— Все уложено, мой принц.

Чутьё Оуньял'ама кричало, чтобы он остановился, отдавая приказы Фариду и Исе. Но другого способа организовать освобождение узников не было.

Начало положено. И Оуньял'ам не сможет теперь сдержать колесо событий, даже если захочет.

Лисил пошевелился. Тело задеревенело от долгого лежания на полу темницы. Когда цепи негромко звякнули о камень, он слегка приоткрыл глаза. Не то чтобы полуэльф действительно спал: жажда и голод делали сон больше похожим на забытье. Свеча давно погасла, так что смотреть было не на что: вокруг тьма.

Странница все время молчала. Он слышал её медленное дыхание. Если слух еще не начал подводить Лисила, то она свернулась калачиком так близко к Мальцу, как только позволяли цепи. Дыхание маджай-хи полуэльф слышал с той же стороны. А вот то, чего он не мог слышать, приводило его в отчаяние и заставляло забывать про голод.

Магьер не кричала.

В минуты этого кошмарного существования тишина не приносила облегчения. Она вызывала ужас, который пожирал Лисила изнутри.

Со стороны двери послышался негромкий скрежет металла.

Лисил инстинктивно приподнялся, где-то в темноте судорожно вдохнула Странница. Скудные пищу и воду на сутки стражники принесли некоторое время назад. После этого в темницу никто не заходит. Исключение