— Ты готова к тому, что я возьму тебя, Эмми?
— Да, — выдыхаю я, не в силах отвести глаз от его руки, поглаживающей твердый член.
— Хочешь, чтобы я использовал презерватив, детка?
Этот вопрос моментально выводит меня из вызванной сексом комы. Он хочет использовать презерватив? Раньше мы никогда его не использовали. Я всегда была на таблетках. И последние пять лет я тоже принимала таблетки. Это было единственное, за что я благодарила Бога. Во время вечеринок девушки должны были принимать таблетки, а мужчины использовать презервативы. Канье считает меня грязной?
— Эмми, — Канье произносит мое имя так мягко, что я тут же ловлю его взгляд.
— Я чиста, — выпаливаю я. — Я ходила к врачу, помнишь, когда вернулась, — я начинаю двигаться к краю кровати, отступая. Моя уверенность резко упала.
Я не успеваю отодвинуться, как Канье обнимает меня за талию и укладывает обратно на кровать, нависая надо мной.
— Детка, я знаю. Боже, я люблю тебя, Эмми. Мне все равно, ходила ты к врачу или нет, я доверяю тебе. Заниматься с тобой любовью без резинки — это гребаный рай для меня. Я спрашиваю из-за того, о чем ты говорила ранее. Ты не хочешь детей, а это значит, что мы должны быть предельно осторожными. Как думаешь?
— О, — это все, что я ответила. Он уважает мое желание не иметь детей. Я испортила момент, испортила всю ночь. Моя глупая неуверенность и сомнения. — Прости. Я все испортила.
Я отворачиваю голову, не в силах больше смотреть на Канье. А потом слышу, как он хихикает, и поворачиваю голову, чтобы посмотреть, что его так рассмешило. Он улыбается мне, а я, прищурившись, смотрю на него.
— Эмми, я ждал пять гребаных лет, чтобы снова оказаться в твоей киске. Одно предложение ничего не испортит, потому что это не важно. Не так важно, как мы.
Я медленно киваю, а сердце колотится в груди. Это мое сердце говорит мне, что он — удивительный, а я — самая счастливая женщина в мире.
— Я надену презерватив сегодня. И мы поговорим об этом в другой раз, хорошо?
Я снова киваю, не в силах вымолвить ни слова. Я слишком сосредоточена на своем удивительном мужчине.
Моем мужчине.
Канье встает между моих ног. Я обхватываю ими его талию. Он берет основание своего члена и направляет его к моему лону. Дыхание учащается, и я с нетерпением жду, когда он войдет в меня.
Он делает это медленно и осторожно. Я стону от удовольствия, когда его восхитительная длина заполняет меня. Он останавливается и смотрит на меня сверху вниз. Его глаза спрашивают, в порядке ли я, но я расстроена. Я хочу, чтобы он толкался в меня, как раньше, а не обращался со мной, как с вещью, которая может сломаться в любую минуту.
— Канье, мне нужно, чтобы ты двигался. Не обращайся со мной, словно я стеклянная. Я не разобьюсь. Я хочу то, что всегда у нас было: грубый, прекрасный трах, который сводил с ума. Я хочу этого прямо сейчас.
Услышав мои слова, Канье жестко меня целует. Я открываю рот, и мы начинаем пожирать друг друга. Он входит и выходит блаженными толчками. Я стону ему в рот, и Канье отстраняется, тяжело дыша, но продолжая жестко входить в меня. Стоны срываются с моих губ, когда подступает новый оргазм.
Мои глаза закрываются, а ноги дрожат. Удовольствие нарастает с каждым толчком его тела.
— Да, — выдыхаю я, — жестче.
Канье делает, как я прошу, врезаясь в меня сильнее и быстрее. Его рычание доводит мой оргазм до предела.
— Как прекрасно, — шепчу я.
— Нет, детка, сейчас я смотрю на нечто большее, чем просто прекрасно.
Я открываю глаза и вижу, что Канье смотрит на меня сверху вниз. Мои пальцы крепче сжимают его плечи, когда волна удовольствия прокатывается по мне.
Моя спина выгибается, и я кричу в экстазе.
Когда волны медленно отступают, Канье зарывается лицом в мою шею и рычит возле моей блестящей от пота кожи, толкаясь еще несколько раз, затем замедляется и останавливается. Он кусает меня за плечо, потом сосет и целует.
— Моя, — громко заявляет он. — Моя прекрасная девочка дома, — шепчет он мне в шею.
Мое сердце наполняется слезами. Я дома.
Я тихо произношу то, что вертится у меня на языке с тех пор, как я вернулась домой. Я говорю слова, которые никогда не смогу взять назад. Не будет пути назад, никакого укрытия и никакой попытки спасти его от моего темного и испорченного мира. Теперь мы в этом вместе.
— Я люблю тебя, Канье.
Прошло три недели с тех пор, как я впустила Канье. Первая неделя была полна страстного секса и жарких споров. Временами я от него отгораживалась и была не в духе. Мне было необходимо решить свои собственные проблемы и научиться самостоятельно справляться с ночными кошмарами. Канье прекрасно видел, когда я вступала в борьбу с собственными демонами.
Через три дня после начала наших новых отношений, желание порвать их было велико. Я обнаружила себя в ванной, с желанием снова порезать себя, но заметила, что слева, в зеркале, мелькнул Канье, и попыталась расслабиться, оглядывая ванную, делая вид, что что-то ищу.
— Эмми, все в порядке? — слышу я его беспокойство.
Я скрещиваю руки на груди, растираю бицепсы и говорю.
— Я собиралась принять душ.
Я вытягиваю руку и захлопываю дверь ванной, но слышу глухой стук, и дверь снова открывается. Канье стоит в дверях и, прищурившись, смотрит на меня.
— Чушь собачья, Эмми, скажи мне, что, черт возьми, происходит? Ты выглядела так, будто собиралась сорвать гребаную раковину с подставки, — его голос быстро переходит от тревоги к беспокойству.
— Мне нужна минутка, — тихо говорю я.
— К черту это. Ты обещала попробовать, Эмми. Скажи мне, что происходит в твоей прекрасной голове.
Я делаю два шага назад и сажусь на крышку унитаза.
— У меня просто плохой день, вот и все, — говорю я.
— Я вижу, Эмми, — мягко говорит Канье. — Но ты должна говорить мне, когда у тебя бывают такие моменты, детка. Я должен быть здесь, чтобы помочь тебе. Если не ради тебя, то ради меня, Эмили. Меня убивает мысль о том, что ты проходишь через это в одиночку, — голос Канье переполнен эмоциями, и этот звук разрывает мне сердце.
Я медленно киваю. Тревожно произносить слова,
