– Угу, – согласилась я.
– Помимо этого, Гроу тебя любит.
– Угу… ЧТ… кхе…
Я реально поперхнулась, потому что орать Председателю в лицо: «Что?!» – на выдохе – не самая лучшая идея.
– Давай вот только без этого, – попросила я.
– Танни, я знаю Гранхарсена. – Неожиданно Рэйнар улыбнулся. – Пару раз я даже хотел нанять для него киллера. Между нами.
Я не поперхнулась повторно только потому, что теперь крайне осторожно подходила к механизму вдоха и выдоха и была готова ко всему. Ну, почти.
– Он запал на Леону, когда у нас с ней были не самые легкие времена.
– Из-за таэрран, – сказала я.
Все-таки о таэрран мне говорить было проще, чем о том, о чем Рэйнар выше заявил.
– Это их притяжение неимоверно бесило. Ты даже не представляешь, насколько, потому что пламя и суть дракона в нашей жизни играют очень большую роль. Но, помимо драконов, в нас есть и человеческая составляющая.
Он сейчас сказал «в нас»?!
– И именно человеческая составляющая сейчас заставляет меня спросить: ты его любишь?
Я открыла рот. Закрыла. Потом снова открыла. Закрыла.
Вот чего, спрашивается, он от меня ждет?!
Чего-то Рэйнар определенно ждал, потому что молча смотрел на меня, и этот взгляд, обладающий в не самые простые времена неимоверной тяжестью, в данный момент был просто изучающим.
– Нет, – выдала я.
– Хорошо.
Хорошо?!
– Потому что оставлять вас рядом после того, что случилось, особенно – после того, как ты стала иртханессой, в противном случае было бы нельзя. Леона сказала, что ты не простишь, но я хотел убедиться.
– А что еще сказала Леона? – Мне вдруг стало интересно.
– Сказала, что гордится тобой.
Возразить на тему «звездеж и провокация» не удалось, поскольку Председатель недрогнувшей рукой распечатал флайс, и двери снова пошли ввысь.
– Только после тебя.
Просить дважды меня не пришлось, я вылетела на парковку и обнаружила столько охраны, что охранять можно было не только меня, но и весь отель.
– Прощаемся, Танни, – сообщила Леона.
– А мне сказали, что ты мной гордишься.
Я испытала совершенно детское наслаждение, когда увидела ее ошарашенное лицо и когда почувствовала, как тяжелеет Рэйнаров взгляд. Нет, а чего они хотели? Не все же им меня шокировать.
– Удачно добраться. Лири и Дархарру привет. – Я подняла вверх большой палец.
– Обязательно, – сказала слегка отошедшая сестра, но я уже развернулась и гордо потопала в сторону отеля. Гроу шел рядом со мной, замыкали шествие вальцгарды, которых вместо четырех стало восемь, а впереди еще ждала встреча с медиками. Впрочем, до встречи я намеревалась закрыться в душе и побыть одна, но меня ждал облом.
– Дверь закрывать нельзя, – сообщил мне Гроу, когда я попыталась отрезать себя от него и почти коснулась панели блокировки.
Пальцы на двери тоже однозначно говорили, что нельзя, инструкция по технике безопасности тоже что-то такое говорила, поэтому я убрала руку. Дверь уехала в стену, мы с Гроу оказались лицом к лицу. А я, по ощущениям, совершенно в этом самом лице не меняясь, принялась раздеваться. Наблюдая за тем, как вытягивается его физиономия.
– Ты что творишь, Танни? – хрипло говорит он.
И в этот момент со мной что-то случается. Я совершенно точно не понимаю, что это, но на дернувшиеся в темных глазах зрачки и на этот низкий, обволакивающий голос внутри меня что-то отзывается таким мощным «хочу», что колени становятся мягкими. И мозги, судя по всему, тоже, потому что я схожу с ума от желания прикоснуться, не просто прикоснуться, впечататься ладонями в его грудь, впитывая перекат мышц под кожей. Так остро, что мне хочется рычать.
Н-н-нет!
Я понимаю, что происходит, шарахаюсь назад и, разумеется, цепляюсь за выложенное горничной полотенце. Убейся об стену – это мощно, но убейся об полотенце – только я так могу. Затылок уже предвкушает прикосновение плитки, и где-то в фантазии я слышу громкий «хрусь», но хрусь не случается, потому что Гроу меня подхватывает.
За талию.
Как в танце.
В такой странной позе мы и застываем: ожог его ладони на талии раскаленными нитями разрастается по всему телу, он склоняется надо мной, и я – в прогибе, волосы стелятся по полу, созерцаю перевернутую душевую кабину.
Примерно такую же, как мы разнесли.
Точнее, спалили. Точнее…
– Отпусти, – хрипло говорю я, задирая голову.
Стараясь смотреть не в эти сумасшедшие глаза, а насквозь. Навылет.
Вот знаю же, что так запросто шею можно зажать, по технике безопасности танца, но имела я эту технику безопасности.
– Если я тебя отпущу, ты упадешь.
– Уже нет.
От двойственности этих слов становится горько настолько, насколько это вообще возможно. Я просто ставлю ладонь на кафель и следом – вторую, когда Гроу меня отпускает, осторожно поднимаюсь и выпрямляюсь. У меня расстегнуты шорты, и в эти самые шорты он пялится, а я понимаю, что с какой-то радости напялила трусики с иглорыцкой.
Если можно полыхнуть от кончиков пальцев до корней волос, я только что это сделала. Не покраснела, нет, внутри меня словно разрастается огненный шар, и становится нечем дышать. Ладони вспыхивают; в мгновение, когда Гроу понимает, что происходит, он перехватывает мои руки, и пламя гаснет. Оно течет в него на каком-то незримом уровне, освобождаясь и в то же время успокаиваясь. Затихая.
Не успев даже как следует разгореться, только зеленые искры смешиваются с огненно-рыжими, вытягивая из меня жар.
– Зачет, – говорю я. – Первый уровень пройден.
Отнимаю руки и отворачиваюсь.
Кажется, теперь до меня доходит, о чем говорил Рэйнар. Мне нельзя находиться рядом с ним, пока я все еще чувствую. Точнее, это хорошая причина от него избавиться, но для этого придется признаться Рэйнару, что я все еще гроузависимая.
Или нет?
– В общем, если хочешь смотреть, смотри.
Говорю я с пустотой, потому что Гроу уже вышел. О его присутствии напоминает только едва уловимый аромат дыма и собственные перевернутые сверху вниз внутренности.
Какого это только что было?!
«Звериная сущность», – подсказывает сознание.
Да, это звериная сущность, и ничего кроме, потому что Танни-которая-уже-не-упадет-без-него точно не хочет прижаться к этому… недодракону. Не хочет почувствовать его пальцы на своих бедрах до дикого, яростного рычания.
Шорты отправляются в одну сторону, майка в другую, трусики я комкаю и сбрасываю в мусорную корзину, автоматическая крышка звучно клацает, когда пожирает их. Я же шагаю в душевую кабину, запечатываю себя за матовым стеклом и упираюсь лбом в дверцу.
Мне надо подумать о чем угодно, только не о том, что случилось.
– Танни, – доносится из ванной. – Нам надо поговорить.
Не надо.
Бэрри забрали в Скай Стрим сразу после случившегося, поэтому о ней поговорить не получится.
– Ленарда позови! – ору я, чтобы перекричать шум только что хлынувшей воды.
– Ты меня слышала?
– А ты меня?!
Я тру себя мочалкой с таким ожесточением, словно это поможет смыть с себя прикосновение его ладони. Соски становятся тугими и еще более выпуклыми, а новорожденная зверюга во мне хочет секса. И нет бы она хотела его с кем-то еще, она хочет его именно с этим. Недодраконом.
– Я знаю, что причинил тебе боль.
Знает он?! Он
