– Это сделал ваш друг, да? – не выдерживаю я, забегая вперед.
– Да. – Эйр отпираться не стал. – Но в тот момент у меня не было на его счет ни малейших подозрений. Он был рядом со мной, волновался, поддерживал, давал советы. Даже когда флагман взяли на абордаж, защищал и вместе со мной и моим отцом забаррикадировался в рубке, из которой мы вели переговоры с нападавшими и оговаривали условия, по которым Вион откупится от агрессоров и нас освободят. Это же обычная военная практика.
– А он вас сдал. Снял блокировку с дверей и позволил захватить, – вздыхаю я, делая совсем уж элементарный вывод.
– Я понять не мог, зачем он это делает, – подтверждает мой собеседник. – Ведь мы доверяли друг другу, у нас все было общее…
– Но ему хотелось, чтобы все было только его, – и снова я говорю, потому что слышу, как волнение спазмом перехватывает горло мужчины. – Подождите! – останавливаю, хотя и чувствую, что он готов продолжить. – Можно я?
– Давай, – растерянно, но заинтересованно разрешает Эйр.
– Вашего друга звали Латал Роси де’вРон. И он действовал наверняка в сговоре со своим отцом, потому что одному провернуть такое невозможно. А мотив был элементарный – по-тихому сменить династию, не вызвав недовольства и возмущения у других возможных претендентов. А что? Де’вРоны еще при короле-императоре Литте были доверенными лицами, они лояльны к нынешней власти, это все видят, самые преданные подданные, вон даже дворец без разговоров отдали, который построили на свои кровные, контрабандой заработанные средства. Но на самом деле… Эйрон! Они всегда нас ненавидели! С того момента, когда Ваймон Роанн ди’Дон отказался с ними породниться! Наверняка и из-за дворца бесились тоже. Только виду не показывали. Затаились, ждали, вынашивали планы, ну и… вот. – Я выдохлась. Вернее, моя фантазия истощилась.
– Верно. Латал мне так все и сказал, перед тем как… – Принц снова не договаривает и, к моему ужасу, доказывает, что слушал он очень внимательно: – Почему ты сказал – нас?
– Что? – Я делаю вид, что не поняла, давая себе время подумать.
– Ты сказал: «Они всегда нас ненавидели», – с нажимом повторил Эйрон. – Если ты родственник мужа Сейлиссы, – он не сразу вспомнил имя, – то к ди’Донам никакого отношения не имеешь. Откуда это странное «нас»?
– А вы никому не скажете? – Я приглушила голос, создавая таинственность.
– Не скажу, – тихо пообещал принц.
– Ладно, – вздохнула и призналась: – Я не родственник мужа Сейлиссы, я ее сын.
Ну а что мне оставалось, раз уж за языком не уследила? Конечно, можно было бы сказать, кто я на самом деле, но ситуацию это бы только ухудшило. Эйрон и так в отчаянии, а что будет, когда поймет, что наследница в плену, как и он сам? Я даже представлять не хочу. И рисковать не буду.
Мне казалось, что этого будет достаточно и принц успокоится. Но нет. Он продолжал расспрашивать:
– Почему скрыл?
Вот ведь племянничек! Во всем ему разобраться нужно!
– Потому, что я должен хранить замок так же, как и все мои предки, а не летать в космосе, – сказала первое, что пришло в голову.
– А ты вместо этого решил подзаработать. – Эйр припомнил мне мою легенду, но мне его тон не понравился. В нем не было снисхождения к молодости и глупости, скорее осуждение. Потому я и говорю резко:
– Нет. Я хочу возродить империю.
В наступившей тишине я слышу тяжелое дыхание и теперь уже куда более отчетливо различаю контуры крупного мужчины, сидящего на полу вытянув ноги. Цвета все еще отсутствуют, но на его лице я уже могу в достаточной степени сфокусироваться, чтобы понять – мой собеседник в очень сильном изумлении. У него даже голос звучит сдавленно, потрясенно:
– Наследница проснулась?
– Нет, – осторожно отвечаю.
– Это хорошо, – неожиданно с облегчением выдыхает Эйр. Наступает моя очередь удивляться.
– Почему?
– Пока жив Латал, ей просыпаться нельзя. Ему ведь мало было лишить меня всего – трона, планеты, семьи, любимой девушки, которую он сделал своей фавориткой. Ему хотелось, чтобы я терзался не только мыслями о потерянном прошлом, но и мучился за возможное будущее. Он сразу сказал мне, что будет тянуть со свадьбой до последнего, лет до трехсот, чтобы иметь возможность жениться на Идилинне.
Вот как. Значит, я как в воду глядела, когда объясняла Сейлиссе свое нежелание открываться королю.
– И как же ты собрался восстанавливать империю без наследницы? – Эйр говорит это с легкой иронией, явно делая поблажку для неопытного и неискушенного мальчишки, который поставил перед собой такие грандиозные планы.
– Я хотел побывать на всех планетах, поговорить с правителями, узнать их приоритеты. Может, кто-то из них уже давно хочет объединиться с другими и прекратить воевать. Если таких найти, они и без наследницы найдут общий язык. Ну а когда она проснется, как раз и выберет себе мужа среди тех, кто к империи присоединился.
– Идеалист… – ворчит Эйрон. – Глупый и наивный.
– Да! – не выдерживаю я. – Да, наивный! Потому что верю, что кто-то должен сделать первый шаг, чтобы показать другим, что есть шанс на объединение. Нужно лишь начать, толкнуть – и все придет в движение. Да, глупый! Потому что мне есть дело до проблем, которые для всех уже давным-давно стали нормой. И я не понимаю, почему вы, у кого намного больше прав и полномочий, не сделали ничего подобного. Не попытались сбежать, найти союзников, выбраться из того ужаса, в который вас ввергли!
– Я не пытался?! – неожиданно с такой яростью и болью выкрикивает принц, что я даже отшатываюсь.
Мой собеседник дергается, неловко переворачивается, чтобы встать на колени, а затем с трудом поднимается. И когда я вижу, почему ему так сложно это сделать, задыхаюсь от ужаса – у него нет рук. Обеих рук. Лишь обрубки выше локтей.
– Я трижды совершал побег! Первый раз из шахт на Милбаре, куда нас с отцом отправили добывать ултриз. Мы бежали оттуда вдвоем, захватив маленький рейдер. Нас сбили раньше, чем мы вышли за пределы атмосферы. Отец сильно пострадал при падении, не выжил, но это спасло меня – Латал, которому сообщили о случившемся и который лично прибыл, чтобы насладиться моим горем, сказал, что это будет мне уроком на будущее. Уроком, который лучше не повторять. Я не прислушался. Попробовал снова. На этот раз меня не пощадили. И улыбку на лице Латала, когда мне отрезали правую руку, я не
