– Не советую со мной играть, – цедит с угрозой. На мгновение отводит взгляд, чтобы со злостью зыркнуть на стол, где не менее настойчиво, чем до этого коммуникатор, требует внимания вильют. Ругается сквозь зубы, но не подходит, игнорирует, вновь сосредотачиваясь на мне. – Я, конечно, не Латал, но тоже могу тебе что-нибудь отрезать. И скорее всего… – Он чуть меня отодвигает, многозначительно посмотрев на пах. – Это будет даже полезно, чтоб уж точно не размножился. Ну же! Говори! – и снова встряхивает.

А я бы и рада сказать, да только что говорить? Правду? Но если полезет отрезать, все равно сам все увидит. Или быстренько придумать удобоваримую ложь?

Не успеваю сделать ни одного, ни другого. С яростным «сам напросился» Дацам рывком меня разворачивает и бросает на стол. В шоке от его действий я дергаюсь, пытаясь вырваться, но из-за скованных за спиной рук получается плохо. Лишь ногами пинаюсь, пока он тянется за ножом, закрепленным в ножнах на голенище сапога. А потом прекращаю, почувствовав холодную сталь у горла.

– Будешь рыпаться, забуду о том, что хотел сделать, и прирежу. Понял?

Несколько секунд он смотрит мне в глаза, пока вильют в очередной раз не взвизгивает и неожиданно быстро замолкает. Милбарец, продолжая фиксировать меня рукой с ножом, другой берется за мой ремень и неожиданно замирает, так и не расстегнув, удивленно присматриваясь.

Видимо, гульфик все же не на правильном месте оказался. Хоть и был крепко закреплен, даже туалет в камере выдержал, а вот в пылу борьбы куда-то съехал.

– Это еще что? – бормочет Дацам, ощупывая сначала ложную цель, а потом положенное ей место. – Ты девка, что ли?

Не знаю, что было бы дальше, но именно в этот момент в дверь что-то врезается с устрашающим грохотом. Милбарец выпрямляется, убирая от меня нож и впиваясь глазами в проем. Не проходит и пары секунд, как стена словно рвется, а через рваные ошметки перепрыгивает, оказываясь внутри, вооруженный мужчина в темной одежде.

Зарычав так яростно, словно увидел не просто врага, а заклятого вражину, Дацам перекидывает нож в левую руку, правой выхватывая бластер. Вот только неизвестный ждать, когда противник начнет стрелять, не собирается. Его луч первым находит цель, и милбарец вскрикивает от боли, получив ожог и роняя оружие. У него остается только клинок, который он выставляет вперед, бросаясь врукопашную.

Незнакомец тоже отшвыривает бластер, выхватывая свой нож. Никаких угроз, никаких предложений сдаться, соперники словно заранее все для себя решили – бой не на жизнь, а на смерть. Может, у них какие-то давние счеты друг с другом?

Выпад, блок. Удар, второй… Я не успеваю следить за мельтешением рук, ног… Впрочем, не особо и всматриваюсь, если честно. Меня другое заботит – проблема слезания со стола и занимания более безопасного места. А то ведь прибьют в пылу борьбы и не заметят.

Поскольку катается клубок сцепившихся мужчин у самого входа, значит, убежать не вариант. Остается использовать в качестве укрытия все тот же стол. Какая ни есть, а преграда и быстро до меня не доберутся.

Потершись боком об угол, с трудом возвращаю «потерю» на предназначенное ей место. Нечего и дальше народ шокировать, одного догадавшегося более чем достаточно. Надеюсь, что в схватке победит не он. А еще лучше, если вообще не выживет. Я не кровожадная, но к такому отморозку жалости у меня нет.

Видимо, не только у меня, потому что в следующий момент я слышу болезненный хриплый стон и вижу, как тело Дацама грузно оседает, падая на колени. Его противник выдергивает из поверженного врага оружие и отступает на шаг, наблюдая за агонией.

Я невольно ахаю, все же крови много, она сочится сквозь пальцы, которыми милбарец зажимает рану в животе. Неизвестный поворачивается ко мне, сначала удобнее перехватывая нож, а затем, словно порицая самого себя за такую реакцию, качая головой и пряча оружие в ножны.

– Смотрю, у тебя очередной заказ, – усмехается, бросив взгляд на Дацама. – И, похоже, я как раз вовремя. Хоть мальчишку успел вырвать из твоих грязных лап.

– Это не… – хрипит милбарец и заваливается на бок. Его глаза стекленеют, по подбородку течет струйка крови. Я, приоткрыв рот и забыв, как дышать, смотрю на него. Смерть – это для меня впервые.

– Что он сказать хотел? Ты не знаешь? – деловито интересуется победитель.

Он приседает на корточки, чтобы убедиться, что все кончено, а когда поднимается и с вопросом в глазах смотрит на меня, я пожимаю плечами. Не знаю. Честно-честно.

– Ну и ладно, – не настаивает мужчина. – Уверен, ничего хорошего мы бы не услышали.

Осматривает помещение, отыскивая свой бластер, который отбросил подальше, чтобы противник не смог им воспользоваться. Обнаружив сразу два, поднимает сначала свой, прикрепляя его к портупее на бедре, затем тот, который был у Дацама.

– Это мой, – быстро сообщаю, потому как очень уж удивленно рассматривает его незнакомец.

– Отличное оружие, – хвалит он со знанием дела. – Тебе повезло…

Не договорив, разворачивается к проему, в который заглянула чья-то любопытствующая физиономия. Черный шлем с открытым забралом, черный спецкостюм, оружие в руках…

– Ферт, простите, вы просили не мешать, – быстро произносит он. И после добродушного «я закончил уже» куда более спокойно говорит: – Обнаружен один пленный. Привести сюда? Или вы сами придете? Может быть, сразу к нам перевести?

– Если он ходить может, то лучше сначала сюда, – решает мой спаситель, посмотрев на меня.

– Вроде может…

Не успевает этот визитер исчезнуть, как появляется следующий. Обмундирование такое же, лицо другое.

– Ферт, корабль полностью под нашим контролем. Управление заблокировано. Готовим к уничтожению или на запчасти разберем?

– Второе.

Мы остаемся наедине лишь на мгновение. Снова слышится вопрос:

– Ферт, я дико извиняюсь, пленных куда? – теперь уже третий военный заглядывает в проем. – При всем нашем старании без них не обошлось. Сдались гады, даже погибнуть с честью не пожелали. Тьфу!

– Пока в каютах заприте. Потом решу.

Я уже готова к тому, что появится кто-то еще, но ошибаюсь. Наступает тишина, и незнакомец вспоминает про оружие в своих руках. Подходит к столу, оказываясь напротив меня, и аккуратно кладет блавер на столешницу. Упираясь в стол ладонями, переносит вес на руки и смотрит на меня изучающе.

Глаза у него желтые, с очень знакомой рыжинкой по краю зрачка, придающей им оранжевый оттенок. Цвет волос моего спасителя я не вижу – они скрыты легким шлемом, как и черты лица, спрятанные под матовым забралом, закрывающим нос и подбородок. Однако такие радужки только у томлинцев встречаются, как и именование «ферт». Оно ведь, как я поняла, с развалом империи снова исчезло из обихода жителей тех планет, которые раньше им не пользовались.

Словно почувствовав мое любопытство, мужчина отталкивается от стола, освобождая руки, и снимает защиту с головы. Пряди песочного оттенка, все с той же рыжинкой, вырываются на свободу, падая и обрамляя