– Он полагал, что Ларилине все же надоест ждать и она от свадьбы откажется…
Ой! Я увлеклась воспоминаниями и упустила момент, когда Вария решилась открыть нам чужую тайну. Потому навостряю уши.
– …а она не отказывается, – продолжает фрейлина. – И вчера вице-король потребовал назначить дату свадьбы. Причем в обозримом будущем, а не эфемерно далекую.
– С чего такая срочность? – перебивает ее Рильмина.
– Ваймон не уверен, но полагает, что это из-за угасания привязки. Ларилина уже десять лет как совершеннолетняя, а влюбилась-то за год до этого. Наверное, она испугалась, что еще немного и сама уже танцевать не захочет. Вот и заторопилась.
– Ну а ты чем ему поможешь?
Теперь уже я не выдерживаю, потому что фрейлина надолго замолкла, ушла в себя. Мое нетерпение и недоумение понять легко: жена вице-короля (а я уверена, что именно она озаботилась пошатнувшимися перспективами будущего дочери и подтолкнула мужа) умеет прилипнуть крепче, чем ик’лы. Разве что с кожей отодрать получится. Так что у Ваймона никаких шансов не осталось. Тем более мои родители на стороне будущей невесты.
– Я могу подтвердить, что готова после совершеннолетия стать его фавориткой, – тихо признается Вария. – Это даст Ваймону еще два года отсрочки.
Логично. Правильно мыслит братик. Иметь в семье и жену и фаворитку мужчине законы империи позволяют. Но официальная любовница должна появиться до свадьбы, после это уже невозможно. Как невозможно и признать фавориткой девушку, не достигшую половой зрелости.
– А дальше? – округляет глаза Рильмина. – Если это не сработает, ему все равно жениться придется, а ты подобным обещанием себе всю жизнь испортишь. Раз Ваймон признался, что тебя любит, значит, на свадьбе будет и с тобой танцевать тоже. После этого ты навсегда с ним будешь связана. И в его семье останешься. Думаешь, Ларилина станет к тебе хорошо относиться?
– Я люблю его… – вместо ответа всхлипывает Вария, закрывая ладонями лицо.
Понятно. Согласилась.
Томлинка закатывает глаза к потолку, качая головой и беззвучно ругаясь. Мне тоже хочется последовать ее примеру, однако вместо этого я придвигаюсь к подруге и обнимаю ее, в который уже раз принимаясь успокаивать:
– Ты все правильно сделала. До совершеннолетия можешь давать любые обещания, они все равно не будут считаться законными. И никто тебя обязать их выполнить не сможет. Потом откажешься, скажешь, что передумала…
В последнее мне самой не верится. У Варии чувство долга и ответственности зашкаливает, и если бы Ваймон ее не любил, возможно, ее согласие было бы действительно временной поддержкой. Но он-то любит, а она к этому чувству относится очень серьезно. Знает, что мужчинам влюбиться сложнее. Как и разлюбить. У них влечение на психологическом уровне развивается, а не на банальной физиологии, как у женщин.
У ее отца была такая несчастная любовь до встречи с мамой Варии. Ему не повезло. Он влюбился в девушку, имеющую привязку к другому. А тот ее фавориткой сделал и, когда женился, оставил в своей семье, не отпустил. Отец Варии долго не мог забыть первую возлюбленную. И жениться ему пришлось без любви. Потому и ребенок у них единственный и очень поздний.
– Мне кажется, ты должна Ваймону прямо сейчас сказать, что твое обещание фиктивное и ты не станешь его фавориткой. – Рильмина сводит на нет все мои усилия. Варию сейчас нужно просто поддержать, дать время успокоиться, чтобы могла мыслить разумно – она же на эмоциях. А томлинка своей прямолинейностью лишь усугубила ее состояние.
– Не фиктивное! – возмущенно восклицает вионка. – Стану, если будет нужно! Я его не предам! И не… не откажусь… – Она снова плачет, упав лицом мне на плечо.
– Как есть дорада… – сердито бурчит Рильмина, откидываясь на спинку дивана.
– А ты не дорада, – напоминаю ей ее же слова.
– Дорада, – соглашается томлинка. – Однако умею разделять то, что хочу здесь, – она кладет ладонь на низ живота, – от того, к чему стремлюсь здесь, – теперь указательный палец другой руки упирается в висок. – Лина, хоть ты ей объясни, что если твой брат поймет, что Вария готова на самом деле остаться с ним на любых условиях, то не будет даже пытаться ситуацию исправить. Ему-то без разницы, кто у него любимая: жена или фаворитка. По-моему, мужчины вообще не понимают, насколько для нас важно быть единственными. Мой брат, узнав о привязке, прямым текстом заявил, что я должна все сделать, чтобы ферт Тогрис от меня не отказался. Я возмутилась, пыталась его убедить, что не согласна быть на вторых ролях, но разве меня кто-нибудь слушал? Потому сюда и отправили, чтобы… – Она зло прищуривается и сердито цедит: – Я их разговор подслушала. Сначала принц отказался обсуждать свои личные дела, но Рил умело нашел нужные аргументы, и ферт пошел на уступку. В общем, они решили, что если мы с тобой подружимся, то Тогрис подумает насчет моего будущего. Совместного с ним, естественно.
Вот это да… Таких нюансов я не знала. Впрочем, откуда мне их знать? Мой суженый улетел на Шенор лечиться, так ничего и не рассказав. Вот и думай теперь – на самом деле он задумался о фаворитке в придачу к жене или просто не захотел портить отношения с мужем сестры?
Разбегается народ, когда краг идет на…
Взлет.
– Тише, мой хороший, спокойнее. Там нет ничего страшного, вода будет далеко и ты в нее не упадешь…
Ласково поглаживая Драка по чувствительному загривку, где кожа намного тоньше и не имеет роговых пластин, я изо всех сил стараюсь его успокоить. Чтобы сам набрался смелости и пролетел над морем, а не сделал это по принуждению. Поэтому на выразительную мимику и жесты Рильмины, которая потрясенно поднимает глаза к небу и в умоляющем жесте складывает руки на груди, внимания не обращаю. У нее свой подход к воспитанию крага, у меня свой. Ну не могу я, как она, морально давить на моего любимца. Мне намного приятнее, когда ему самому нравится делать то, что мне нужно.
К счастью, мои усилия не оказываются бесполезными. Драк коротко шумно вздыхает, припадает на передние лапы, приподнимая задние и заставляя меня крепче вцепиться в два роговых шипа по бокам головы. Несколько раз качнув из стороны в сторону хвостом, который стал еще толще, но остался таким же коротким, ящер резко бросается вперед. Площадку перед обрывом преодолевает за считаные секунды и, словно камень, брошенный в волну, летит над пропастью. Сначала по инерции, а потом… Потом за моей спиной раздается звук, словно резко встряхнули плотную ткань. Это развернулись упругие кожистые крылья – небольшие, компактные, но на удивление сильные, ведь вес животного, которого они удерживают в воздухе, мне кажется невероятно большим. Драк за эти два года
