– Лина! – слышу настойчивый тихий зов. – Лина, проснись же! Нам надо поговорить!

– С ума сошел? – протираю глаза, но голос все же приглушаю, чтобы фрейлин не разбудить.

Смотрю на нежданного посетителя. Решительно сжатые губы, упрямый взгляд, поза уверенная, никаких сомнений в том, что делает… М-да, без ночных откровений Ваймон не уйдет. Придется вставать.

– Идем.

Стараясь сделать это бесшумно, сползаю с кровати и, утащив за собой одеяло, ныряю в дверь столовой. Брат заходит следом, и я нервно вздрагиваю.

Нам с младенчества вбивают в голову, что столовая – это индивидуальное пространство. Прием еды вообще сугубо личный процесс, для которого свидетели не нужны. А тут посторонние. Пусть и в лице брата, по сути, мне родного, но ощущения все равно неприятные. Ладно хоть еды сейчас нет, не так стыдно.

Отбросив приличия, потому что вариантов все равно нет, я опускаюсь на стул и закутываюсь в одеяло.

Ваймон, помедлив, садится прямо на крышку стола.

– Они настаивают, чтобы я на завтрашнем приеме сделал Ларилине и Варии официальные предложения, – начинает без предисловий.

– Да я поняла уже, – отмахиваюсь, вспоминая «содержательную» беседу с хозяйками резиденции.

– Я не хочу, – коротко сообщает брат.

– Чего именно? Варию как фаворитку или Ларилину как жену?

– И ту и другую. Ларилина нравится нашим родителям, она из уважаемой семьи, красивая, богатая…

– Глупая, – не выдерживаю и добавляю, перебивая, потому что брат никогда не позволит себе оскорбить женщину нелестным эпитетом.

На мгновение Ваймон осекается и вновь бросается в бой.

– Возможно. Но я к ней чувствую лишь неприязнь. Раньше это не так сильно проявлялось, но в последнее время неприятие становится все острей. Сегодня я вообще едва выдержал ее прикосновение. Наверное, я однолюб, потому что хочу сделать счастливой одну-единственную женщину.

– Свадебный танец это исправит, – с деланым безразличием я зеваю. – Лет через… десять.

Мне так хотелось сказать пятьдесят, но решаю все же срок снизить и трагизма не нагнетать. Помогает мало.

– Издеваешься?! – рявкает Ваймон так, что я основательно пугаюсь. Подпрыгиваю даже. Вот эту бы ярость да в правильное русло…

– Тише! Девочек разбудишь! – шиплю, снова устраиваясь на сиденье. – А чем ты думал, когда проявлял к Ларилине внимание и позволил всем считать, что согласен на этот брак?

– Я до встречи с Варией действительно был не против. Даже радовался, когда у Ларилины привязка образовалась. А потом понял, как сильно ошибся и какую глупость совершил. Да только менять что-то было поздно. Надеялся, что Ларилина сама отступится, но, видно, не судьба. Хотел сегодня во всем признаться вице-королю, думал, он меня поймет. Но когда тот заговорил о предложении, понял, что это бессмысленно. Лишь врага получу на всю оставшуюся жизнь. И отца подставлю. – Брат взъерошивает пальцами волосы, которые и без того лежат на голове в беспорядке. – Лина! Ну хоть ты меня не добивай, а? Я и так мучаюсь. Помоги лучше!

Пф-ф… Легко сказать – помоги. А что я могу? То есть могу, конечно, поговорить с родителями и постараться их убедить… Нет, не вариант. Времени на это у нас не остается. Да и не поймут они. Скажут, что причина смехотворная. Вот если бы Ваймон Варии совсем лишался из-за брака, тогда, конечно, было бы что обсуждать, а так… И все же…

– Ладно, – еще сомневаюсь, но уже чувствую, что решение близко. Нужно только обдумать его в спокойной обстановке. – Я попробую. Только ты имей в виду, что эта отсрочка будет последней. И жениться тебе все равно придется, если сам ничего за это время не предпримешь и не найдешь веского повода для отказа. Кстати, и переспать с Ларилиной тебе тоже придется при любом раскладе. Только в одном случае это будет разовое наказание за глупость, а в другом многолетняя каторга.

– Я понимаю. Спасибо, сестричка! Буду твоим должником.

М-да. Долг – это очень полезная штука, пригодится. Осталось лишь реализовать идею, которая на самом деле больше сложна в исполнении, чем в своей сути. Потому что… Потому что роль у меня будет не соответствующая моему характеру. Ну да ладно, переживу. Лишь бы Вария наконец обрела уверенность в будущем.

Но это вопрос времени. А пока раскрывать план фрейлине я не буду – она должна вести себя естественно. Как и Ваймон.

Хотя брату не нравится моя таинственность, настаивать он не рискует. Понимает, что иначе нас заподозрят в сговоре. Вария ведь даже не пытается плыть против течения. Она окончательно смирилась с худшим вариантом, грустит и украдкой вытирает слезы, но собирается на прием и помогает мне, спокойно выслушивая болтовню Ларилины, которая решила, что мне без ее ценных советов красивой сегодня не быть.

Мне настрой фрейлины не нравится, но… но он удачно вписывается в план! Особенно в ту его часть, для которой в невероятно красивый хрустальный зал, сквозь грани стен которого просвечивает зеленый фон, окружающий резиденцию, принесли вазы с цветами.

Это же не просто эффектный декор, это символ. Знак того, что женщина готова отдать себя мужчине не на краткий миг взаимного удовольствия, а на более долгий срок, пока он не решит – хочет ее отпустить или желает остаться с ней навсегда. Увы, в качестве любовника, а не мужа.

Гости с любопытством посматривают на ожидающие начала церемонии прекрасные бутоны – крупные, с махровыми ярко-синими лепестками, обрамленными белой каймой, с желтыми пушистыми серединками, напоминающими пух на загривках агралей. Ритрасы – самые редкие растения на Вионе, поэтому мужчины их и дарят фавориткам. Чтобы хоть этим показать, насколько ценят своих любовниц.

Попросив своих фрейлин отойти в сторону и не мешать, я с преувеличенным любопытством рассматриваю живой элемент декора. Жду, когда зал заполнится приглашенными, а вице-король появится в сопровождении своих дам. Ну и, поскольку я тут гостья номер один, направится ко мне. Поприветствовать.

– Надеюсь, ты приятно проводишь время? – заботливо интересуется он, поправляя изысканного покроя камзол, который не очень-то ладно сидит на его грузной фигуре. – Не жалеешь, что не осталась с родителями?

– Нет, что вы! – Этого вопроса я давно ждала, поэтому отвечаю с легкостью, таинственно приглушая голос. – Если честно, я была рада хоть немного отдохнуть от Горана.

Привираю, конечно. Разве можно устать от самого милого на свете синеволосого карапуза, который смешно сопит, пытается за все схватиться маленькими цепкими пальчиками и тащит в рот любой предмет, находящийся в пределах досягаемости. Игрушки, листья, палки, даже землю. Папа говорит, что это инстинкт и мы все так делали. Мол, организм таким образом вырабатывает устойчивость к ядам. Может, он и прав, но я за собой такой тяги не замечала. Или же просто не помню.

– Но император так рад рождению второго сына… – с явным оттенком грусти говорит вице-король.

Оно и немудрено – у него только одна дочь. Жена, видимо, категорически отказалась дарить мужу кулон второй раз. Поэтому сейчас она, несомненно намеренно, оказывает мне поддержку.

– А я вас понимаю. Это так утомительно – иметь маленького ребенка в семье!

Умно