– Нет, не хочу, – выдыхаю с облегчением. Все же слова Рильмины, что Тогрис подумает насчет их совместного будущего, если мы с ней подружимся, прочно засели в памяти. – Просто подумала, что у вас могло быть такое желание, раз вы попросили моих родителей устроить ее на должность фрейлины.

– Ясно. Вы восприняли этот поступок как мой личный план. Но я это сделал лишь потому, что обещал Рилу помочь его сестре устроиться в жизни, – терпеливо объясняет Тогрис, ласково скользя пальцами по голой коже моей руки. – Единственные, кто меня поддержал сразу после ранения и последующей лавины обвинений в некомпетентности, – мои близкие. Отец, сестры, Рил и Рильмина. Они все помогали мне. И в отношении сестры своего друга я не мог остаться неблагодарным, тем более что из-за тесного длительного контакта у нее пошла ко мне привязка. Но моя благодарность вовсе не подразумевала длительных отношений. Рильмина приятная девушка, но вы…

Последнее слово прозвучало так выразительно, с таким чувством Тогрис в этот момент смотрел в мои глаза, что даже в груди что-то защемило, перехватывая дыхание.

– Идилинна, я безумно соскучился. По вашему голосу, синим глазкам, мягким волосам… – Он с явным наслаждением погрузил пальцы в пряди волос, наверняка испортив прическу, над которой так долго трудились фрейлины. – Последние ваши голографии в сети просто умопомрачительны – вы с каждым днем становитесь все краше. А я ревную, когда думаю, что кто-то любуется ими так же, как я. Вы дали обещание, но от меня так далеко. Я с ума схожу…

Вот! Большего мне и не нужно. Вернее, нужно, но оно только через год станет возможным. А потому пока я получаю удовольствие иного рода, наконец начиная понимать Варию, которая с придыханием вспоминает свои целомудренные прогулки с Ваймоном. Хотя, казалось бы, что такого особенного? Ну слова, ну прикосновения, ну взгляды. А какой эффект!

Мне на самом деле хорошо сидеть с ним бок о бок, смотреть в глаза, держаться за руки, сочувствовать, слушая о событиях на Томлине и смерти короля, восхищаться популярностью созданного будущим императором игрового поля «Ривуса», рассказывать о Драке и его детских шалостях, вместе радоваться, что Тогрис снова может ходить… Мне совсем не хочется расставаться даже на ночь, несмотря на то что утром я его снова увижу.

Поглощенная своими чувствами, молчаливую угрюмость Рильмины я замечаю не сразу. Спохватываюсь, лишь оказавшись в постели. Что случиться-то могло? С Тогрисом она не говорила, только с братом – они оба в коридоре перед холлом нас ждали.

– Отсутствие элементарного доверия случилось, – в привычной грубой манере сообщает фрейлина. – Не бери в голову.

– Не брать я не могу. Мне сейчас хорошо и хочется, чтобы все вокруг тоже были счастливы. А ты в этот план не вписываешься.

Решив не пускать дела на самотек, я продолжаю допрос. Приподнимаюсь на локте, чтобы лучше видеть лежащую на соседней кровати девушку. Пусть мое ночное зрение и не такое отчетливое, как дневное, но видеть выражение лица это не мешает.

– Через неделю впишусь так, что радости будет хоть отбавляй. Особенно у братца моего, – неожиданно признается Рильмина. – Представляешь, он, оказывается, так настаивал на моей связи с Тогрисом только затем, чтобы я из упрямства поступила наоборот. Рил, видите ли, думал, если скажет, что Тогрис не для меня и глупо рассчитывать на серьезные отношения, то получит эффект противоположный. Я обижусь и стану навязываться.

Вот и как мне на такое реагировать? Как, как… Ну уж точно не промолчать и не лечь обратно в кровать. Рильмина все же моя фрейлина. И подруга. Почти. С Варией я все равно ближе. Однако моего безразличия или холодности томлинка не заслуживает точно.

– А мы докажем твоему брату, что он ничего не понимает в женской логике! – Перебираюсь к ней на кровать и в ответ на скептическое «каким образом?» объясняю: – Завтра мои родители возвращаются, поэтому мы должны быть во дворце – Тогрису их поприветствовать нужно. А послезавтра на агралях в Белую заводь поплывем. Проведем там несколько дней, как раз до твоего дня рождения. Будем наслаждаться красотой залива и отдыхать. Проявишь к Тогрису больше внимания, чем нужно. Намекнешь, что с удовольствием стала бы фавориткой. В шутку, естественно, только чтобы подразнить твоего брата. Пусть помучается, видя, что все получилось с точностью до наоборот. Он ведь не знает, что именно ты за эти два года для себя решила? – на всякий случай уточняю, а то вдруг Рильмина ему в сегодняшнем разговоре все как есть выложила. И радуюсь, когда она отрицательно мотает головой. – Ну вот, отлично! А перед тем как привязку сбить, признаешься, что это розыгрыш был.

– Да уж, представляю его реакцию. Это подействует как холодный душ, но и научит его точно, – кривит губы в усмешке фрейлина. – Ладно. Согласна. А Тогриса не предупредишь?

Вопрос очень правильный, и я надолго задумываюсь. В итоге все же отрицательно качаю головой – не предупрежу. Да, это неэтично. Можно сказать, это своего рода подстава. Но гложут меня какие-то смутные подозрения в правдивости слов, которые я сегодня слышала. А вот такая контролируемая провокация со стороны Рильмины позволит мне проверить его чувства и убедиться. Я хочу быть на сто процентов уверенной в нем! Хочу, чтобы он, когда останется наедине с Рильминой, думал только обо мне. Представлял, что он со мной, а не с ней. Тогда и мне будет легче пережить этот момент.

Может, я ошиблась. Может, поступила глупо, но… Как говорится, не попробуешь – не узнаешь. Поэтому я и пробую, самым внимательным образом отслеживая малейшие изменения в выражении лица, позы и интонациях томлинца.

Недоумевающий взгляд в ответ на причитание Рильмины: «Ах, как же я сама на эту аграль заберусь? Ферт Тогрис, вы мне не поможете?» и краткое ответное: «Рил! Помоги сестре». Легкую тень недовольства на лице, когда во время прогулки томлинка «случайно» касается его руки. И неприкрытое удивление, едва в ночной тишине раздается негромкое, но вполне отчетливое:

– Знаешь, я тут подумала, может, не так уж плохо быть фавориткой…

Это моя фрейлина с братом беседу ведет. Мы с ней долго место и время выбирали, чтобы и звук не приглушался, и все действующие лица находились в нужных местах. Она с Рилом – в шатре, я с Тогрисом – прямо за ним, на берегу залива, а Вария с Ваймоном на прогулке в окрестностях.

Сковавшее принца напряжение я прекрасно чувствую, потому как сижу в его объятиях. Остается только проверить, что именно его беспокоит: само признание или мое присутствие при этом.

– Она влюблена, – тихо поясняю.

– Я знаю. – Ответ краткий и ничего не объясняющий.

Поэтому я продолжаю:

– Ей будет очень больно принять, что у ваших отношений нет будущего.

– Лина…

Тогрис так резко переходит на неофициальное обращение, что я дар речи теряю. И способность двигаться. А потому очень быстро оказываюсь на мягкой пушистой поверхности ковра, закрывающего камни, и в тесной