Вика обеспокоенно сжимает мою руку под столом, Александров рассматривает меня с какой-то оторопью. И я его даже понимаю. Такой быстрый переход от «Города» к «Театру» Моэма удивил бы кого угодно. Но я напорист и убедителен. Потому что искренне верю в сказанное. И Орлова уже загорелась моей идеей, хотя еще сомневается.
– Алексей, нас опять начнут обвинять в том, что мы играем заграницу.
– Да пусть обвиняют. Не все же соцреализм снимать. Любовь Алексеевна! Вы неправильно оцениваете ситуацию и расставляете акценты. Да, действие романа происходит в 30-х, да в антураже Лондона. Но кто говорит, что нужно особо заострять на этом внимание? Главное в романе – Джулия Ламберт и ее судьба. Это гимн театру. И готовый бенефис для любой талантливой взрослой актрисы. Хотя нет, не для любой… – делаю вид, что крепко задумался – только для великой. Остальные все испортят, не справятся с искушением предстать на экране просто эффектной театральной дивой. А вы вложите в эту роль всю душу. Сыграете Джулию так, как можете только вы. И вспомните, какие там фактурные персонажи! Например, та же Долли – подруга Джулии – это небольшая роль просто создана для Фаины Раневской!
Ну вот, дело сделано. Думайте, товарищи. Лучшего варианта вам точно никто не предложит. И как раз с этим фильмом, наполненным мягкой иронией, Александрову и Орловой справиться по силам.
– И еще. Теперь я понял, что за кадром в фильме должен звучать ваш голос, Григорий Васильевич. Только вы и никто другой сможете произнести диалоги автора, полные иронии и теплого участия к Джулии. Если вы решитесь, это будет настоящий шедевр.
А Орлова получит великолепный финал своей кино карьеры, который она заслужила, как никто другой. Но об этом я, разумеется молчу.
* * *7 сентября 1964 года, понедельник, 8.15
Москва, МГУ
Стоит мне появиться в понедельник в университете, как навстречу бросается Лева. Уже по его радостному лицу понятно, что Коган-старший согласился возглавить журнал. Хоть сам я и ожидал этого, все равно с души, словно камень падает. Потому что другой кандидатуры, если честно, у меня нет, а тратить время на то, чтобы притираться с незнакомым человеком, жалко. Общий сбор Марк Наумович назначил на завтра – встречаемся все в новом помещении редакции на Пятницкой, в шесть вечера. А сегодня у него, по словам Левы, встреча с тов. Сатюковым, тов. Аджубеем, визит в ЦК и в Союз Журналистов. Короче, сначала новому главреду нужно пройти все круги чиновничьего ада, представиться и получить ЦУ, а только потом мы.
Лекции слушаю вполуха. Голова забита совсем другим. Я раз за разом пробегаю глазами наброски с идеями для журнала, стараясь добавить к ним побольше деталей. Рядом старательно сопит Димон – тоже что-то пишет в тетради, и это точно не конспект лекции. Лена в другом конце аудитории задумчиво смотрит в окно, кусает губы. Подозреваю, что ей сейчас нелегко – девушке предстоит знакомство с отцом Левы, а потом и работа под его начальством. И как сложатся их отношения, одному богу известно. Надо бы ей подкинуть каких-нибудь идей.
Во время обеденного перерыва между лекциями нахожу старосту Олю, чтобы обрадовать ее – лед тронулся.
– И сколько наших будет завтра?
– С тобой и со мной шесть. Всех остальных будем привлекать на внештатной основе.
– Шесть? – подозрительно переспрашивает она – А кто еще кроме Когана и Кузнецова?
– Юлька Лисневская и Ленка Ивашова.
– Баскетболистка которая? – удивляется Ольга – а за какой раздел она у тебя будет отвечать?
– Пока не решил. Разделение наших обязанностей будем уже с новым главредом обсуждать.
Дел много и я бегу дальше. Теперь мне предстоит очень нелегкое объяснение с деканом.
Заславского застаю в кабинете, и такое ощущение, что меня здесь давно ждут. Ян Николаевич хмуро кивает мне на ближайший стул и сразу атакует.
– Алексей, ты правда, считаешь нормальным, что декан факультета последним узнает о делах своих студентов? И когда ты собирался сообщить мне о работе в журнале? И это – Заславский назидательно поднимает палец – Я тебя даже не спрашиваю о тех слухах, что ходят по Москве про Русина в свете последних событий.
Ну ясно. Доложили про мое участие в деле заговора.
– Ян Николаевич, все решилось только в конце прошлой недели, когда бы я успел вам рассказать? Сам про журнал от Алексея Ивановича недавно узнал.
Мне вручают свежий выпуск «Правды». В самом низу первой страницы скромная небольшая заметка – Постановление ЦК по новому ежемесячному журналу «Студенческий мир». Надо будет сохранить этот для истории.
– Представь, каково мне сегодня было. Звонит утром Аджубей и сообщает ошеломительные новости: группа моих студентов с четвертого курса собирается работать в его новом журнале. А разрешение деканата вы получили на это?!
– Ян Николаевич – вздыхаю я виновато – Да ведь с составом редколлегии пока ничего не понятно! Только завтра у нас первая встреча, где все будет решаться.
– Ты еще расскажи мне, что с Марком Наумовичем не виделся!
Нет, не Москва – а деревня какая-то. Все все про всех знают.
– Встречался. В субботу вечером. Но речь у нас шла только по общим вопросам. Ну, согласитесь, что субординацию нарушать некрасиво – сначала все равно вам должен был позвонить Алексей Иванович.
– А ты ни при чем?
– А я разве сейчас к вам не пришел?
Заславский качает головой, выражая свое неудовольствие происходящим, потом откладывает «Правду» в сторону.
– Я собственно хотел и сам тебя вызвать, но по другому поводу. 11 сентября МГУ посетит английский писатель Чарльз Сноу. Нужно чтобы ты поучаствовал в этой встрече. Как студент журфака и как молодой писатель.
– Это автор детектива «Смерть под парусом»? – старательно морщу я лоб.
– Ну да. А еще известный общественный деятель, ректор старейшего университета Шотландии и третьего по значимости в Англии – Сент-Эндрюс. И человек, положивший начало дискуссии о «физиках и лириках».
Упс, кажется, я сейчас слегка лопухнулся. Быстрый прокол памяти… А может, даже и не слегка. Про статью сэра Сноу «Две культуры и научная революция» каждый интеллигент знать обязан – это предмет для нескончаемых споров. И если сам он ее не читал, то уж в пересказе других точно слышал. Споры о физиках
