Поставив саквояж на землю, я одной рукой поднял перед собой массивный прямоугольный фонарь, а другой, освободившейся, опустил тумблер снятия блокировки и, оттянув пружинный механизм активатора, отпустил его. Раздался металлический щелчок, и следом жалобный крысиный писк, который сообщил мне, что игла активатора достигла своей цели. Через мгновение заскрипело колесо генератора, в котором забегала разбуженная крыса, и сквозь матовые стёкла фонаря разлился неяркий мерцающий свет. Я ударил ещё двумя активаторами, и вскоре света фонаря стало достаточно, чтобы я мог видеть на несколько метров вокруг. Сделав глубокий вдох, который оказался слишком уж нервным, я вошёл в Старый Город.

Сразу за Стеной начиналась приграничная зона. Когда-то жители ближайших домов, расположенных в пределе километра от границы, были насильно выселены из их жилищ, все их пожитки бесцеремонно выбросили солдаты, а окна нижних этажей и входы в здания наглухо замуровали. Это случилось в те времена, когда Стену было решено перенести на границу Старого Города, превратив в защитное сооружение, призванное запереть внутри города всё его население, состоящее преимущественно из бедняков и преступников, не позволяя им мигрировать в Северную Столицу. Это решение может показаться бесчеловечным, но мне сложно судить за них Адмирала, ведь принудительная изоляция, обрёкшая на страдания тысячи жителей Старого Города, и по сути, лишившая их будущего, спасла тысячи жителей Северной Столицы, дав им надежду на выживание и достойную жизнь для них самих и их близких. Нужно брать в расчёт то, что в те времена Северная Столица была охвачена грабежами, насилием, убийствами, вымогательствами — в городе царил криминальный беспредел, а люди жили в постоянном страхе. Я помню эти тяжелые годы, хотя был ещё совсем ребенком. Помню я и то, что лишь нелёгкое, совершенно негуманное, решение Губернатора об изоляции огромного района помогло взять ситуацию под контроль и спасти тысячи жизней ни в чём не виновных людей, пусть и ценой комфортной жизни и надежды на будущее тысяч других…

Раньше пограничники совершали регулярные рейды, проводя проверки прилегающего к Стене района, чтобы убедиться, что никто из жильцов не вернулся в свои дома, но потом жители стали проявлять агрессию. Сначала это были мелкие неприятности: брошенный из-за угла камень, ругань, но вскоре местные стали собираться в группы, а выражение недовольств становилось всё более опасным… Дошло до того, что два отряда были забиты толпой налетевших отморозков, вооружённых ножами и палками — тогда капитан отменил регулярные рейды, приказав укрепить блокпосты и наладить патрулирование со стороны Северной Столицы.

Через какое-то время жители Старого Города совсем осмелели и стали собираться у блокпостов. Кто-то ругал Губернатора и его жестокую политику по отношению к ни в чём не виноватым жителям Старого Города, кто-то умолял впустить их, обещая усердно работать за одну лишь еду, кто-то просил лекарств или другой помощи. Поначалу стражи разгоняли толпу, но люди продолжали собираться. В конце концов капитан стражи — Радж — распорядился не трогать местных и не разгонять собрания, если никто не проявляет открытой агрессии и не пытается преодолеть границы, рассудив, что проще контролировать толпу, видя её перед собой, чем гадать, что же они замышляют, когда прячутся в глубинах прилегающих районов.

Вскоре к просящим стали присоединяться беженцы из новых затопленных районов, которым не хватало места для жизни. Сначала они расселялись в самодельных палатках, потом начали размуровывать законсервированные пограничниками дома и расселяться в них. К тому времени Стена уже была надёжно защищена, по ней пустили электричество, оснастили сенсорами, так что никто не стал им препятствовать — незаметно пробраться в Северную Столицу они не смогут. Но беженцев становилось всё больше и больше, контролировать их действия по ту сторону границы было всё тяжелее, а повреждения защитных систем стали происходить всё чаще: люди не теряли надежды найти способ преодолеть Стену. Они обрезали провода, пытались прорубать проходы, рыли подкопы, строили сложные инженерные сооружения, чтобы обойти Стену поверху, не касаясь сенсорных проводов. Когда ситуация стала выходить из-под контроля, Губернатор распорядился увеличить количество блокпостов, чтобы иметь возможность оперативного обнаружения и реакции на любые попытки проникновения.

Количество беженцев на блокпостах росло, вскоре на каждом из них собирались уже сотни людей, многие из которых разбивали палатки и жили прямо у пограничных арок, питаясь древесиной и крысами, которые в свою очередь активно плодились, поедая умерших в ожидании чуда людей, тела которых просто складывались в кучи подальше от ещё живых, чтобы смрад мертвечины не мешал им с жадностью ловить свежий воздух, притекающий с территории благополучной Серверной Столицы…

Ну а потом… Потом я перестал следить за развитием событий, предпочитая тратить своё Время в череде беспробудных пьянок, плавно перетекающих из одной в другую. Меня не интересовали новости, не интересовала политика и судьба других людей — я просто топил свою бесполезную жизнь в вине, как и миллионы других несчастных, уверенных, что впереди для них нет ничего такого, ради чего стоило бы поберечь своё здоровье или остатки рассудка.

Но по пути сюда я видел множество закрытых блокпостов, а местный начальник помог мне частично закрыть пробелы в упущенной мною части истории границы со Старым Городом. Он объяснил, что количество беженцев упало после появления чудовищ. Люди с той стороны боялись неведомых убийц ничуть не меньше стражников, и теперь у блокпостов собирались лишь самые смелые и отчаявшиеся, да и то, лишь в светлое время суток. Попыток прорыва границы не случалось уже давно, а допросы местных позволили узнать лишь то, что в Старом Городе плодятся болезни, царит нищета, а люди пропадают: но в этой информации не было ничего нового — так было всегда. Как ни странно, разговоры о чудовищах среди беженцев ходили не столь активно, а пропажу людей они чаще всего списывали на грабителей, похищающих людей, чтобы под пытками отнять их Время, а после убивавших их, чтобы получить ещё хоть что-то, а заодно и убрать ненужного свидетеля. То есть у границ они не собирались не из страха перед чудовищами, а из страха стать целью для криминальных групп, промышляющих на бесконтрольной пограничной территории.

Предавшись размышлениям, я не спеша брёл по мощёной улице. Света моего фонаря хватало, чтобы не споткнуться о выпирающий булыжник и не пробить себе голову, но было недостаточно, чтобы комфортно ориентироваться в пространстве.

Если верить карте, то пройдя чуть больше километра по этой улице, никогда не сворачивая, я попаду на главную площадь Старого Города. Эта площадь и уходящая в обе