Часть четвертая

Июнь 2016

Брексит

Поезд приезжает на станцию Солсбери. Я выхожу, попрощавшись с двумя новобранцами, с которыми общался все время моей короткой поездки из Бристоля. Мы обменивались историями, и я рассказал им о своем брате, взорванном тридцать лет назад в Северной Ирландии. Я моментально чувствую себя плохо, что разоткровенничался и расстроил их. Чем старше ты становишься, тем сложнее сражаться против социальной некомпетентности, ты становишься более склонным к эмоциональным вспышкам. Они были хорошими парнями и тот факт, что они в военной форме — доказательство того, что состояние нации не построишь, если ты сам не богат.

Я нервничаю, так и не получив ответа от Вики, после того, как сказал ей, что еду в Солсбери и на каком поезде. Сказал ей, что увижусь с ней позже на церемонии. Думаю, Уиллоу поняла все неправильно, и парень, который подарил ей болячку — последний, кого она хочет видеть на похоронах своей сестры. К моему удивлению, она ждет меня на платформе на станции. Сейчас она выглядит меньше, старше и напуганнее. Ситуация вырвала из нее жизнь. Обожженные калифорнийским солнцем волосы уже снова потемнели. Она выглядит удивленной и облегченно выдыхает, когда я обнимаю ее. Либо это, либо просто коснуться ее руки и сказать что-то холодное.

— Ох, Вик, мне так жаль, — шепчу я ей в ухо, и ее напряженное тело расслабляется в моих объятиях, говоря мне, что я делаю все правильно. И подумать только, я репетировал клишированное дерьмо типа «как ты держишься»? Это было бы неуместно, ее слезы ручьем текут по ее щекам и удушающие рыдания все наглядно показывают. Это почти как обнимать рабочего с пневматической дрелью. Но все, что я могу сделать — обнимать ее и ждать, пока она немного успокоится. Потом я шепчу ей в ухо то, что мы должны выпить чаю.

Она поднимает голову, ее глаза мокрые. Правильно, что она не накрасила глаза. Ее губы сжимаются в странной детской гримасе, которую я никогда раньше у нее не видел. Я беру ее за руку, мы выходим из краснокаменной викторианской станции и первое, что я вижу — красивый собор со шпилем, возвышающийся над городом. Она ведет меня в туристическую чайную на торговой улице. Суетливое заведение с низкими потолками и двумя женщинами — одна постарше, по виду решительный менеджер, другая — помладше и стажер, они общаются и чем-то занимаются за прилавком. Я заказываю себе чай и сконы. По просьбе Вики мы садимся подальше от окна. Конечно: она не хочет показывать себя своему городу в таком состоянии.

— Тебе не надо было приезжать сюда ради меня, Марк, — говорит она жалобно, ее голос ломается.

— Наверное, нам просто придется остаться при своем мнении,- — говорю я ей. Ебать, я бы взял на себя всю боль в мире сейчас, чтобы просто на мгновение облегчить душащую ее печаль. Я не могу поверить, что так долго хотел увидеть ее.

— Прости, — говорит она, сдерживая слезы, пока ее рука тянется ко моей и сжимает ее. — Это все так глупо и ужасно, и да, пиздец стыдно, — она вынужденно делает глубокий вдох. Ее голос все еще кажется детским, будто он идет откуда-то из глубин. — Я как бы встречалась кое с кем некоторое время, его звали Доминик... — она замолкает, когда молодая девушка, нервничая, приносит мой чай, заказанные сконы и ставит их на стол. Я улыбаюсь ей, ловлю неодобрительный взгляд менеджера, которая смотрит на меня, будто я собираюсь стать сутенером молодой девушки.

Когда она уходит, Вики продолжает:

— Доминик и я были в открытых отношения, но ты знаешь, что это... и он не следил за собой...

Блять... Я не верю в это... Не Вики, не моя английская роза... Моя английская роза Боннириггера...

— ... тебя не было, мы почти не разговаривали, было непонятно, куда мы двигаемся со всем этим, — она выглядит удрученно, — я чувствовала волну, но думала, что слишком самонадеянна...

Ебаный ад, мужик, какого хуя... Чайная комната ужасно английская, со шторами, забита артефактами старой страны и нежными фарфоровыми чашками и блюдцами. Я чувствую, что мы — как две палки семтекса в декоративной форме для торта. — Нам и правда не обязательно делать это сейчас, — говорю я ей, но знаю, что она не сможет остановиться, даже если захочет.

Вики трясет своей головой и напряженно улыбается, не услышав мое вмешательство:

— В любом случае, он передал мне кое-что, подарок, который он привез из Таиланда... — она смотрит на меня.

Так сложно ей это говорить. Ужасно видеть ее такой, но если бы она только знала, какое облегчение для меня — услышать это, думая, что это я подарил ей это.

— Это было еще до тебя и меня... ну, то, что у нас было, — она жует свою нижнюю губу. — Я не знала, Марк. Я передала это тебе, так? Так. Прости.

Я придвигаю свой стул к Виктории, притягиваю ее к себе, а моя рука обнимает ее:

— Это случается, малышка. Быстрый визит к доктору, неделя на антибиотиках — и все прошло. Это не так серьезно.

— Первый раз в жизни я получила ЗППП. Честно, — говорит она, в буквальном смысле положив руку на сердце.

— К сожалению, не могу сказать то же самое о себе, — признаюсь я, — хоть это и было давно. Но, как я уже сказал, это случается. Не могу тыкать в тебя пальцем из-за того, что ты с кем-то встречалась. Мой