Завтра, после коррекции памяти, я стану более желанным членом семейства? Впрочем, нет, не стану — не допущу ведь никакой коррекции…

Королева Эда и тайный ход прямо из моих покоев. Ох, это было бы слишком чудесно. Еще — забрать кольцо. И она звала меня внучкой — ну да, обряд сделал меня дочерью старого князя. И еще она дважды назвала меня четвертой — почему?

Три княжны Вельда погибли в этих комнатах. Одна — несчастный случай, другую, скорее всего, убили, третья умерла от болезни. Я — четвертая?..

В конце концов, это просто сон, может, в нем ни капли правды нет!

Я слезла к кровати, медленно подошла к камину. Серебристая птица на камине была точь-в-точь как та, что сидела на плече "бабушки", только та была поменьше и белой. Служанки худо-бедно очистили фигуру от пыли, но кое-где она осталась, на задней части и под перьями. Смешная птица, перья торчат. Живые такие мне пока не попадались, вот на руха немного похоже, только размеры не те, и цвет перьев — рухи темные. Я взялась за крылья и попыталась подвигать, повернуть статую — бесполезно, она не шелохнулась.

И что теперь? Уходить все равно надо. Через дверь — не прорвешься, меня караулят. И шуметь нельзя, зайдут, поинтересуются, что случилось, не надо ли чего мне, княжне, и чем мне услужить…

Тьфу. Запереться бы, и спокойно поискать. Так не на что запереться!

Во сне я уже поверила, что тайный проход есть…

Птица из сна очень забавно крутила головой. А фигура на камине вся в серебристых перьях, они заходят друг на дружку, как настоящие перья, и под ними можно скрыть… например, то, что фигура не монолитная, а состоит из деталей… например, что у нее голова поворачивается…

Не думая вовсе, а подчиняясь некоему наитию, я взялась за птичью голову и повернула, резко и так сильно, как только смогла, будто свернуть птице шею — вопрос жизни и смерти. И она повернулась, смотрела теперь не налево, а направо. А ладони у меня горели, до крови свезенные о серебристые перья.

Значит, птичка все же с секретом. Я снова попробовала повернуть фигуру, лишь попробовала, чтобы выяснить — двигается? О да, подалась сразу же. Есть, есть, есть! Я нашла!

Теперь надо приготовиться. Я отобрала вещи попроще, которые надену, сине-красный костюм скатала в плотный сверток — вдруг пригодится. От набега на кухню остались лепешки, холодное мясо и немного травника — хватило перекусить, оставшиеся лепешки я завернула. Воды бы фляжку — взять с собой, но где ее взять! Зато есть лампа, залитая маслом доверху — очень хорошо, надеюсь, ее хватит.

Хлопнула дверь, я поспешила обернуться. Лира-дуэнья, кто же еще!

— Моя княжна, благородные лиры и их дочери собираются в большом зале, ты к ним присоединишься? Я могу подобрать тебе нитки для вышивки, если ты к этому занятию не испытываешь отвращения. Лиры буду слушать придворного чтеца, какую-нибудь поучительную романтическую историю. Ты любишь слушать чтеца, моя княжна?

Ах, вот что тут у благородных лир вместо вечернего телевизора…

Конечно, не стоило упускать возможность пройтись по замку, а там, глядишь, сбежать от всех и добраться до Белого кабинета — да, шансов немного, но все же больше, чем если я стану сидеть безвылазно у себя. Но…

Я поняла, что уже не хочу этого. Потому что окончательно поверила птице на моём камине и королеве Эде. Она велела мне забрать какое-то кольцо… вот и заберу. А пока останусь у себя, целее буду.

— У меня болит голова, хочу поспать еще, — сказала я лире, — прошу, сделай так, чтобы меня никто не беспокоил.

Она рассыпалась в витиеватых пожеланиях доброй ночи, и — я готова была поклясться, не огорчилась, скорее напротив.

Дождавшись глубокой ночи, когда все стихло, и огни внизу, под окнами, погасли, я повернула птицу. Боялась — а ну как загрохочет где-нибудь? К огромной радости, птица повернулась тихо, как смазанная, и через несколько долгих мгновений — несколько плиток пола у самой стены недалеко от кровати с легким скрипом ушли вниз, открывая темный провал… нет, спуск, с железной лестницей.

Теперь — подхватить приготовленный узел, зажженную лампу… и запретить себе бояться. Была ни была…

Я и не боялась. Почти. Лестница оказалась длинной, потом начался коридор, узкий, каменный, вдвоем не разойдешься, а потом он расширился, и сразу…

Она лежала у самой стенки, словно специально так, чтобы не мешать тем, кто вздумает пройтись мимо. Она… мумия. Высохшее тело девушки. Сохранились красно-синие лоскуты одежды, девичьи бусы поверх рубашки, богато расшитая широкая повязка надо лбом, серьги в потемневших сморщенных мочках, тусклые серые волосы. Я от души понадеялась, что, выбравшись отсюда, не буду вспоминать это лицо. Смерть не красит, тем более смерть, случившаяся столь давно.

Понятно, это та девушка-княжна, которая не дожила до своей свадьбы. Когда-нибудь я постараюсь устроить так, чтобы ее нормально похоронили. Если смогу, конечно.

Я заставила себя дышать ровно, и двинулась дальше. К счастью, идти было легко. Кстати, каменная кладка коридора быстро кончилась, теперь, кажется, я шла по естественной пещере, иногда кое-где по стенам сочилась вода. В одном месте, где воды было больше всего, я решилась и напилась — оказалось, вода как вода, вкусная.

А вскоре я наткнулась на нее — на королеву Эду. Это была не мумия, а просто скелет, и никакой ткани не сохранилось вовсе, но я разглядела вокруг какие-то блестки, бусинки, и прекрасное ожерелье из рубиновых бусин — недавно я видела его на женщине, сидевшей на моей кровати… на такой живой и реальной женщине.

Я присела рядом на корточки.

Она звала меня внучкой… надо же.

И еще — четвертой…

Кости, как ни странно, не вызывали к меня той внутренней дрожи, как мумия той, что тоже была внучкой королевы Эды. Впрочем, она как раз и была внучкой, а я… какая же я внучка!

И тут я увидела кольцо. Оно не было надето на фаланги пальцев, кстати, целые… нет, оно лежало чуть в стороне, и мне не нужно было заставлять себя его взять, это получилось легко. Кольцо — маленькое, простое, гладко отполированное, похожее на обручальное, оно легко наделось на мой безымянный палец, словно это одно из моих колечек, оставленных дома.

Она сказала — взять. Вот, я взяла.

Постояв немного над останками одной из королев Винеты, я пошла дальше. Скоро очутилась у развилки, коридор делился надвое: побольше и пошире тот, что слева, совсем узкий — справа. Наверное, я двинулась бы налево, если бы не предупреждение