— Единственное моё стремление, Анна Алексеевна, это устроить всё, как угодно вам. Разумеется, если вы желаете скромной и тихой церемонии, такой она и будет.
Анюта испытующе взглянула на Владимира и кивнула в ответ — казалось, она ждала от него чего-то другого и была приятно удивлена.
На том и порешили. На венчании, кроме матушки и Елены, присутствовали близкие друзья отца: доктор Рихтер и господин Осокин. Были ещё подруга матери и какой-то дальний родственник жениха — вот и всё. После молодых повезли домой, дабы скромно отметить торжество в семейном кругу — никаких торжественных собраний и балов.
Елена сама не понимала, что она чувствовала, когда венчали сестру и Владимира. Она так долго готовилась к этому дню, боялась не справиться, выдать себя словом или взглядом… Теперь же, когда это наконец происходило на её глазах, она будто одеревенела: не испытывала ни боли, ни ревности, ни тоски, ждала лишь, пока всё закончится, точно присутствовала на скучном затянувшемся спектакле,
Анна совершенно не выглядела счастливой новобрачной, скорее наоборот — казалась несчастной и потерянной. Матушка и вовсе беспрестанно гневалась, раздражалась, хотя и старалась улыбаться и держать себя в руках. Остальные немногочисленные гости смотрели растерянно и, видимо, ощущали себя весьма неуютно на этой странной, нерадостной церемонии.
Елена почувствовала ужасную усталость; после тихого, точно на поминках, обеда она шёпотом попросила Анну позволить ей пойти отдохнуть в её комнату. Анна кивнула, сжав губы и подозвала экономку Владимира: та отвела Елену в небольшой уютный будуар, за которым находилась дверь в будущую спальню молодой хозяйки… Елена постаралась не смотреть в ту сторону. Что же, ну и пусть! Сегодня они с маменькой вернутся в их тоскливый опустевший дом, Анет же останется здесь, в объятиях Владимира. Елена вдруг содрогнулась, представив, каково им с мамашей будет существовать одним, без отца, без Анны! Прямо хоть проси их с мужем переехать к ним — ну да что там, это просто смешно! Скоро Владимир выкупит свой фамильный особняк, а там и…
Додумать она не успела: дверь тихо отворилась.
— Я сейчас приду, моя милая, — не поворачиваясь, произнесла Елена, будучи уверенной, что это Анет пришла пристыдить её за долгое отсутствие.
Однако ответа не последовало, вместо этого она ощутила, как горячее прерывистое дыхание обожгло её шею, а на плечи легли сильные, тёплые ладони.
— Элен! — прошептал Владимир. — Посмотрите на меня, Элен! Я не могу говорить…
— Что вы делаете, Владимир Андреевич? — бормотала Елена, слабо пытаясь вырваться. — Зачем?..
— Молчите! Прошу, молчите! Не разрывайте мне сердце!
Он накрыл её губы судорожным жадным поцелуем; он казался утопающим, отчаянно хватающимся за соломинку. Господи, что же это происходит? И как он может, когда их с Анет только что обвенчали?
Но Владимир так страстно прижимал Елену к себе, задыхаясь и дрожа как в лихорадке, что очень скоро обрывки её мыслей превратились беспорядочный хаос. Верно, он понял, что женитьба на Анет была ошибкой! Он любит её, Елену — и больше не в силах это скрывать! Она же никогда и не переставала любить его, с того самого зимнего дня, как папенька привёл его впервые к ним в дом…
Елена едва заметила, как Владимир поднял её на руки и перенёс на постель — ту самую постель, которая была приготовлена для его молодой супруги Анны.
Глава 6
В Бадене, городке, что располагался в живописной долине Хелленталь, шёл нескончаемый дождь, хотя дни стояли довольно тёплые. Анна безучастно отмечала, что вот уже в разгаре май, затем настанет лето. Чуть больше года назад она обнаружила, что странное, непонятное проклятье, бывшее источником её вечных страхов, отчего-то сошло на нет. Как же она была счастлива тогда! А вот теперь… Теперь ей даже это сделалось безразлично. Вместе с проклятьем пропало и волшебство оживления всех её живописных работ. Поначалу Анна безумно страдала, не зная, чем заполнить ощущение потери, потом и это чувство притупилось.
Нижняя Австрия была весьма красива, но вдохновение, не покидавшее Анну в России, упорно молчало. Ей не хотелось ни писать пейзажи, ни делать наброски. Вернее, она пробовала, но работы казались ей выхолощенными, плоскими и безжизненными. От прежнего безумного увлечения ей осталась лишь безупречная техника. И постепенно Анна перестала даром, как ей казалось, переводить краски. Со временем она утратит и мастерство рисунка, так и что с того? Её жизнь давно стала бесцветна и уныла.
Нанятый ими красивый двухэтажный особняк в Бадене был просторным и удобным для всех. Супруги Левашёвы занимали несколько комнат на втором этаже: будуар, гардеробную и две смежные спальни. Вот только дверь между ними была наглухо заколочена. По этой причине постоянно в доме жили только трое слуг, привезённые Левашёвыми из России — две горничные, Марфуша и Люба, и лакей Владимира Андреевича, Денис. Остальных — кухарку, судомойку и поломойку — наняли уже здесь, в Бадене. По условиям, выдвинутым хозяевами, они появлялись только к определённому времени и ночевать в доме им никогда не дозволялось. Владимиру Андреевичу Левашёву было совсем не нужно, чтобы о них пошли разговоры — ибо, несмотря на небольшие размеры городка, шанс встретить знакомых по Петербургу всё равно оставался. Поэтому он больше всего радел о том, чтобы некоторые интимные обстоятельства его семьи оставались скрытыми от чужих любопытных глаз.
Сколько они уже пребывали здесь, в Бадене? Анна с некоторым удивлением поняла, что не помнит — настолько нудно и монотонно тянулось время. Ей казалось, что она провела полжизни в этом доме, очень редко, только для виду, выезжая в компании мужа. А выходило — они приехали сюда лишь четыре месяца назад; оставаться дольше в Петербурге было уж никак нельзя, это сознавали все.
В дверь её будуара громко постучали; появилась взволнованная Люба.
— Барышня! — горничная продолжала звать Анну именно так даже после её замужества. — Кажется, у Елены Алексеевны началось… Барыня послали за доктором и акушерку велели позвать немедленно.
Анна продолжала сидеть неподвижно, следя, как дождевые капли одна за другой, будто частые слёзы, стекают по стеклу. Идёт дождь — и уже слишком долго. Когда же он перестанет идти? В этом месте май — время дождей.
— Барышня, вы слышите? Барыне показалось, что Елена Алексеевна…
— Я слышала, что ты сказала, Люба. Теперь ступай. Я ничем не могу помочь в таком деле; если же Элен захочет, чтобы я была рядом с ней, то я, разумеется, приду.
Люба удивлённо и
