– Про глухую одиночку, я, конечно же слышал, а вот о смерти по желанию в первый раз! – быстро прервал его Шуран.
– Что такое смерть по желанию? Хорошо, что нынче её уж нет. А так… Когда человек долго сидит и готов на стену лезти, то он сам по своёй хотелке имеет право потребовать себе смерти. Многие так и делали – кто через три месяца, кто через год, а кто-то и на следующий день! Я тоже не раз кумекал про то, чтобы пойти на это дело.
Алекс изумлённо расширил глаза:
– И что же вас удержало?
Ринат Мансурович чуть задумался и легонько кивнул головой:
– Книги.
– Книги?
– Да. Однажды мне стали давать книги. Когда ты не знашь, куда голову свою деть, чтобы с ума не свихнуться, то книга для тебя это спасение. Кажная буква – блаженство неземное, кажное слово – целебный настой, кажная мысль – рай обретённый. Тело в клети, а мысль на свободе, вот что это. А ты, вообще, кстати, знашь, что такое книга в широком смысле?
– Что? – заинтересовался Шуран.
– Вот прикинь к носу. Один человек всю жись шерудит мозгой, делат кого-то, опыта набирается, ума. А потом раз – и пишет книгу. А другому человеку уже не надо через ту же граблю проходить, он просто берёт и читат. И вот то, на что первый потратил всю жизнь, второй за пару дней узнат. Вот я так же хочу сделать.
– Знаете, Ринат Мансурович, я с удовольствием её прочитаю! Прямо ждать буду вашей книги, – запрыгал по кочкам Шуран.
– Добро, подпишу тебе даже, – довольно рассмеялся Ринат Мансурович. – Погодь, я отолью. А ты иди, с тропинки не сходи только.
Старый немного отстал, а Шуран не спеша побрёл по тропе. Ринат Мансурович догнал его через пару минут и что-то неразборчиво произнёс.
– А? – обернулся скиталец, не сбавляя шаг, и в тот же миг по грудь ухнул в какую-то яму. Благо, что она была сухая. В горло сразу забилась земля, глаза запершило пылью и прелыми листьями, паутина налипла на лицо.
– Ну что ты, как слуга народов какой-то! Грю же, осторожно, яма тут! – подбежал старый и протянул ему руку, помогая выбираться. – Нельзя же идти вперёд, глядя назад! Запомни!
– Что запомнить? – кряхтя, переспросил Санёк, вылезая из ямы.
– Нельзя, грю, идти вперёд, глядя назад! Под ноги нужно смотреть, а не рот разевать.
– Ага! Да я так, задумался… А что это такое, могила какая-то?
Яма и правда была похожа на неглубокую могилу.
– Овраг это, – буркнул старик и побрёл дальше. – Двигай за мной по пятам. Уже на секунду нельзя отпустить, чтобы ты куда-нибудь не буркнулся. Не отставай, и это, давай послушам тишину, обдумать мне кой чего надо.
Ринат Мансурович перестал говорить, и достаточно долго они шли молча. Старик, щурясь и что-то бормоча под нос, а Шуран, отряхивая брюки и вытирая пот со лба. Топать по весеннему лесу два дня подряд – сомнительное удовольствие. Организм старательно потел, сердце колотилось, в голове крутилась одна и та же фраза: «Нельзя идти вперёд, глядя назад».
Вдруг Алекс вздрогнул – недалеко в лесу громко закаркала ворона – три раза, потом ещё два. Старый замер, выждал секунду и неожиданно заухал совой. Да так похоже! А ворона ответила двойным карканьем, и все стихло. Ничего не объясняя, Ринат Мансурович направился дальше и вскоре сообщил, что им нужно повернуть возле этой старой сосны с тремя параллельно растущими ветвями, похожими на вилку. Пройдя минут пять, паренёк внезапно увидел высокий трёхметровый забор с коваными штырями на самом верху. Он как бы выныривал из лесной глуши, и издалека его вряд ли можно было заметить. Создавалось впечатление, что лес становился гуще, возможно, деревья специально так часто насадили, чтобы скрыть забор. Возле огромных, широких кустов малины скрывался небольшой проход, который вёл в густой ельник, а за ёлками пряталась низенькая, еле заметная дверь. Ринат Мансурович вытащил из-за пазухи шнурок, на котором висел трёхгранный ключ. Он вставил его в небольшую щель между тремя кирпичами, надавил, и дверь тихо подалась вперёд. Старик пригнулся и прошёл внутрь. Александр последовал за ним, нырнул в проём и вынырнул в сказке.
СКАЗКА
Перед ними расстилался парк, с беседкой, озерцом и мостиком над ним, с извилистой каменной дорожкой, временами переходящей под уютный тенёк аллеи заморских деревьев с узкими кронами. Через пару сотен метров рощица резко оборвалась, открывая великолепную картину с массивным тёмно-серым деревянным домом посреди чудесного пейзажа. Рядом высились ещё какие-то постройки, издали доносился шум пилы, и все это напоминало весьма зажиточное подворье. Не хватало только бегающих крепостных.
Немного пройдя вперёд, гости завернули за угол и оказались на заднем дворе огромного терема с весьма нестандартной рубкой – не «в лапу», как принято, а иначе – с большими промежутками между далёко выступающими венцами. В центре площадки, за домом, на постаменте стояла позолоченная статуя коня. Солнце сияло высоко в голубом небе, и поэтому статуя переливалась и горела огнём.
Тем временем в правом флигеле дома приоткрылась одна из трёх дверей, ведущих сюда, во внутренний двор, и навстречу им вышел крепкий парень средних лет, в чёрном военном берете, с прищуренными глазами и поцарапанным возле глаза лицом. Ринат Мансурович подал руку для рукопожатия: «Здорова, Валера!». Тот спокойно, но учтиво пожал её и поздоровался.
– Со мной, – небрежно показал Ринат Мансурович на Алекса.
Валера критически оглядел спутника, молча кивнув головой.
– Где будку поранил? – мотнул головой старик на царапину.
– Да это так, бандитская пуля, – уважительно произнёс боец.
– У себя он? – задержался старик возле двери, потянув ручку.
– Хозяин никуда не выходил. – Лаконично отозвался мужчина.
– Давай, заходь, – открыл дверь Ринат Мансурович, жестом пропуская парня вперёд себя. Сделав шаг в полутёмное помещение, тот понял, что попал в кабинет – справа стоял книжный шкаф, с потолка свисала люстра, слева горел и грел камин за отлично вычищенной стеклянной дверцей. Посреди комнаты расправил плечи широкий стол, а перед ним, спинками к вошедшим, уперлись в пол два деревянных кресла. В одном из них кто-то сидел. Самого человека не было видно, выдавали только руки на подлокотниках.
За столом солидно восседал импозантный джентльмен с седыми висками – весь его вид выражал уверенность в себе, респектабельность и силу. Он внимательно поглядел сначала на Алекса, потом на старика, входящего следом.
– Здорова, Иваныч! Вот, привёл к тебе хорошего человека. – Ринат Мансурович показал рукой на парня. Серьёзный мужчина более внимательно пригляделся, словно ощупывая лицо и внешний вид Александра, затем постучал мизинцем с золотой печаткой по столу, поднялся, подошёл к старику, уважительно пожал ему руку и, приобняв, промолвил:
– Здравствуй, дорогой мой, Ринат Мансурович! А кто этот юноша? Что-то я его не признаю!
– Его зовут Александр Церебраун, и он грит, что ты его искал.
Вдруг из кресла, подпрыгнув, вскочила долговязая фигура с двумя черными синяками под глазами и пластырем на носу. Кащей, а это был он, ткнул в Александра пальцем, и гаркнул во всю глотку:
– Аттал, вот эта сука! Я тебе про него и говорил!
*
Аттал Иванович вперил взор в Алекса в третий раз, ещё более внимательно. Потом обернулся к Кащею, строго поглядел на него и прикрикнул: «Николай, сядь, закрой рот и помалкивай!»
Александр почувствовал, было, холодок между лопаток, но тут как раз по этому месту легонько ударила ладонь Рината Мансуровича, стоявшего позади: «Не дрейфь, Шуран, я тебе ведь обещал, что сегодня дома будешь».
– Александр, – после небольшой паузы начал Аттал Иванович и широко развёл руки. – От себя лично и от лица моего непутёвого сына, – он кивнул головой на Кащея, – приношу искренние слова сожаления сим его поступком. Его разнузданное поведение не соответствует моим ожиданиям. Действительно, я приглашал вас к себе, но приглашал как друга, как дорогого гостя. Вне всяческих сомнений, то, что произошло – лишь досадное недоразумение, игра
