Из груди Олега рвался дикий вой, но в горле только хрипло заклокотало, и вырвался лишь слабый вздох, шёпот...
-Нет... нет...
Олег пошёл вперёд, вытянув перед собой руки, словно слепец в поисках препятствия. Олечка... Олечка... маленькая моя...
Она... жива?..
Осознание того, что он опоздал, что ничего уже не исправить почти раздавило его. Чувство потери, беспомощности, несправедливости было волной, сметающей остатки разума.
Парень вдруг поднял голову и посмотрел прямо на Олега своим непостижимым тёмным взглядом. Как-будто их взгляды на секунду пересеклись... но нет- парень отвёл глаза, снова склонился над Ольгой, пытаясь совсем стянуть с неё джинсы, но мешали её кроссовки.
Не увидел... ничего не увидел... меня здесь нет...
...Сорвал одну кроссовку, потянул штанину, и в этот момент Олег приблизился. Руки его сжались в кулаки, готовые бить, ломать кости, убивать... но вдруг исчезли. Нет, они были при нём, Олег не перестал их чувствовать, но опять не смог их увидеть. Он размахивал ими, стараясь ударить или схватить за горло, сжать и душить, но руки стали пустотой. От огромного чувства бессилия Олег застонал. Парень сдёрнул вторую кроссовку, жутко улыбнулся при виде белых носочков и безумно страшным нежным движением погладил безвольную ногу. Бурлящий в груди и в горле крик наконец прорвался- Олег заорал с чудовищной силой и сам же услышал, как заметалось вокруг эхо от его голоса, но, похоже, услышал только он, потому что парень даже не вздрогнул, продолжая спокойно и ласково оглаживать оголившуюся ногу, при этом что-то шепча одними губами. Снова, похожая на оскал улыбка; и уже более явственно:
-Вот так... вот так, моя хорошенькая, моя миленькая... это ничего...
Внезапно Ольга открыла глаза.
Парень замер; Олег попытался сомкнуть несуществующие руки на его шее.
Ольга никак не могла сфокусировать взгляд- глаза жутко косили; губы её двигались, что-то беззвучно произнося... Но она была жива!
-Ну что ты, что ты,- заговорил парень; голос его был странно безжизненным, холодным.
Ольга задвигалась, стремясь отползти.
-Не... не...- зашептала она.
-Куда же ты, ну?- Он схватил её за лодыжку и грубо рванул на себя.- Глупышка. Сейчас всё будет хорошо, не бойся.
-Пожалуйста...- шептала Ольга дрожащими губами;слёзы потекли по её лицу.
Олег изо всей силы ударил кулаком по стволу яблони, росшей над самым обрывом и увидел, как качнулись ветви, услышал глухой стук. Рука онемела от жгучей боли, и теперь она снова стала видимой. Почему же ты меня не видишь, сволочь?!
Ни с чем не сравнимая обида и злость закипели в душе.
-Оля!- заорал он.- Беги отсюда!
Но он знал, что у неё нет никаких шансов вырваться из лап чудовища, что дно оврага станет прекрасной могилой, что всё уже решено и всё произошло, и две тысячи седьмой год- это сбывшееся и ушедшее прошлое.
Олега трясло от гнева и бессилия.
Ну уж нет! Ничего не произошло! Ничего! Я, сука, здесь!
Зарычав по-звериному, он рванулся вперёд. Его ярость, его вера были настолько сильны в этот момент, что сжигали его без остатка; он уже не думал ни о чём. Всем весом он упал на плечи тёмного монстра с самой обычной человеческой внешностью.
Его отбросило в сторону, а парень даже не шелохнулся. Олег, зарыдав от безнадёжности, приподнял голову и встретился взглядом с Ольгой. Бесконечно долгий миг он ничего не мог сообразить, потрясённый глубиной её страдания и ужаса. Потом он всё понял. Она смотрит на меня!
-Олечка...- прошептал он.
-Помоги...- прошептала она.
Он видел её странно изменившееся, почти неузнаваемое лицо, залитое слезами, заплывший левый глаз, треснувшие до крови от истошного крика губы, струйку кровавых соплей под носом, и не было сейчас для него никого роднее и важнее. Огромная сила всколыхнулась в его сердце. Олег стремительно вскочил на ноги.
Парень, стоящий на коленях вдруг весь как-то съёжился, стал жалок,и так же съёжился и его член.
-Что ты, солнышко,- сказал он, но голос его при этом заметно дрогнул. Он с ощутимой тревогой смотрел на Ольгу, а затем, проследив за направлением её молящего взгляда, медленно, очень медленно поднял глаза. И натолкнулся на жёсткий, полыхающий взгляд Олега. Плечи его поникли, он стал похож на нашкодившего ребёнка, застигнутого врасплох. Олег смотрел в его чуждые рыбьи глаза и на этот раз наверняка прочитал в них одно чувство: страх. Безграничный страх человека, до этой секунды считавшего себя безнаказанным.
При других обстоятельствах Олег содрогнулся бы от отвращения и презрения, но сейчас ярость его была сильнее. И никакой жалости. Перед ним было мерзкое нечто, недостойное сострадания. И оно пыталось что-то произнести, безмерно удивлённое, но Олег уже рванулся вперёд, не испытывая сомнения. Он схватил его, наконец-то схватил, почувствовав холод куртки, слабое тело под ней, которое дёрнул на себя.
Неожиданно холодное лезвие как-то поразительно легко и обыденно вошло в его живот. Олег не почувствовал боли, но удивился. Господи, у него нож? Лезвие неприятно шевельнуло кишки, желудок и вышло, создав обманчивое впечатление, что ничего страшного не произошло. Вот именно, ничего страшного. Олег не испугался, по большому счёту, он даже ничего не понял. Он нанёс сильнейший удар в лицо гада, удар, в который вложил весь свой гнев и всю свою боль. Парень, издав жалкий писк, всплеснул руками и упал на краю оврага. Попытался встать, путаясь в спущенных штанах. Не давая ему опомниться, Олег пнул его и увидел, как тот полетел с обрыва, ломая ветки, пытаясь за что-нибудь ухватиться, кувыркаясь в воздухе, ударяясь о склон в странном молчании и уже безвольно раскидывая тряпичные руки и ноги, как-будто в замедленной съёмке, и наконец исчез из виду где-то далеко среди сплетения ветвей. Какие-то секунды ещё слышался треск в пустом осеннем воздухе, затем всё смолкло.
Олег сделал шаг, дрожа всем телом и неожиданно ощутил леденящий холод, и сразу же- волну нестерпимого жара. Что-то задвигалось в его животе, по-прежнему не столько болезненно, сколько неприятно. Олег опустил взгляд и увидел, как вылезают наружу сквозь разрез в залитой кровью футболке его кишки. Это было странно, ошеломляюще странно... Инстинктивно, не понимая при этом, что видит, он прижал руки к животу. Нечто горячее, скользкое, отвратительное под пальцами.
Постепенно до него начало доходить случившееся. Вся его страшная непоправимость. Непоправимость? Но ведь он спас её! Что ещё может иметь значение?
Он здесь, и он изменил всё.
Ноги стали слабыми; резкая и мучительная боль пронзила желудок. Кровь обильно пропитала футболку, шорты, потекла вместе с горячей мочой по голым ногам- на этот раз крови действительно было много и совсем не в воображении. Олег всё ещё слабо осознавал, что всё происходит с ним, и что это не исправить. Он слабел, мир
