Никого вокруг.

      Силы покинули Олега, и он был вынужден остановиться. Он упёр руки в колени, натужно, со свистом дыша, слыша штормовой рёв в ушах.

      Где же вы? Господи, где же вы?

      Пытаясь восстановить дыхание, Олег не переставал вертеть головой. Они не могли уйти так далеко! Я же почти догонял его! Где же ты, гадёныш?

      Ему вдруг показалось, что среди деревьев в стороне от дороги  мелькнула красная куртка. Олег замер, неуверенный в том, что глаза, в которых плясали тучи чёрных мошек, не обманывают его. Снова, теперь уже дальше- неуловимый росчерк красного цвета, обманчивый, но удивительно яркий в серости вечернего леса. Беги же! Беги же, блин! Это она! Олег рванул с места, перестав замечать, как бухает сердце, как предательски дёргаются паскудные мышцы,- это не было важным. Ольга одна в лесу. Нет, не одна. Наедине с... Олег даже не знал, как его назвать. Он нигде не видел эту тварь, но наверняка знал, что тот где-то здесь, крадётся сквозь лес... Почему Ольга ушла с дороги? Заметила ли она что-то? Олег продирался сквозь чащу как раненый лось, хрипя, едва не падая; лес только казался просторным,- повсюду были хлёсткие голые ветви. Олег запнулся обо что-то; подлый сучок воткнулся ему в ногу между пальцами, и сразу же одна из веток больно секанула по глазам. Он упал, разодрав локти, зарылся во влажную опавшую листву. Ошалело вскочил и понял, что потерял направление. Глаза слезились и не хотели открываться. Чёрт! Что за чёрт! Проклятый лес был для него как-то чересчур реален. А Ольга?

      Он заозирался, часто моргая, но заставляя себя смотреть. Никого. Он уже не знал теперь, в какой стороне дорога. Тогда Олег замер, напряжённо вслушиваясь, с трудом сдерживая собственное громкое дыхание. Мешал пульсирующий шум в ушах. Олег попытался успокоиться, но до дрожи боялся, что время уходит, что он не успевает, что происходит запредельно страшное, пока он стоит здесь.

      Лес был безмолвен и пуст. Олег уже находился на грани истерики. Боже, да не впадай же ты в панику! Они где-то рядом. Где-то рядом...

      Он не мог устоять на месте и двинулся наугад, правда, уже не бегом; ноги дрожали и подкашивались. Необоримый страх одолевал его, накатываясь тёмной волной. Страх был готов превратить его тело в трясущийся студень, но Олег знал, что не поддастся ему. Только не в самый важный момент во всей своей жизни. Самый важный, но вместе с тем и самый страшный кошмар.

      Он снова увидел её. И не мог понять, то ли ему мерещится, то ли это действительно наяву появляется и исчезает впереди, удаляясь, зыбкое пятнышко красного цвета. Олег ускорил шаг, но не побежал, боясь снова упустить её из виду. Его глаза, не отрываясь следили за путеводной мерцающей искоркой её куртки, руки отводили в стороны ветви, а ноги как-то сами собой находили подходящие тропы. Он вошёл в некий гипнотический ритм, и дыхание не сбивалось. Теперь Олег знал, что сможет. Он обязательно догонит её и защитит от всех опасностей. Сейчас у него не было человека роднее. Его собственная личность без остатка растворилась в стремлении быть рядом с ней. Больше он её не упустит. Олег почти забыл, что кое- кто ещё есть в лесу.

      И вдруг далёкий маячок пропал и не появился снова. Олег продолжал идти. В застывшем осеннем воздухе прозвучал пронзительный, но быстро оборвавшийся вскрик, от эха которого, казалось, колыхнулся весь лес. Олег побежал. Крик всё ещё звучал в его ушах. Лес уже не был замершим в ожидании, он хлестал ветвями по лицу, бросался корнями под ноги, цеплялся за одежду, но Олег упорно рвался вперёд и внезапно вывалился на открытый простор. Не поляна, а целое огромное поле распахнулось перед ним, и на нём ровными рядами были высажены молодые ёлочки, а в самом центре- странным образом нетронутый островок первозданного смешанного леса- почти идеально круглая на вид роща. А за полем новая стена большого леса. Олег, запинаясь, пробежал немного и остановился, лихорадочно стреляя глазами по сторонам в поисках малейшего признака... и нашёл его- красный, похожий на вспышку света росчерк у самой рощи в центре поля; затем всё исчезло, но Олег уже уловил направление и нёсся туда, сломя голову, хрипя и пытаясь что-то кричать. Ему уже казалось, что он различает неясное шевеление теней на краю рощи. Он бежал, всё ещё находясь вне холода внешнего, но внутренне всё больше холодея от ужаса, иногда спотыкаясь о подвернувшиеся под ноги пеньки в сероватой колючей траве, но не позволяя себе упасть; миновал несколько рядов низеньких елей и выскочил к роще. То, что ранее он принял за нетронутый островок леса, на самом деле им совсем не являлся, и только сейчас, приблизившись вплотную, Олег понял, в чём тут дело. Это был овраг, даже больше, чем овраг- глубокий, тёмный яр,обиталище змей, огромная ямища в земле, до жути глубокая, обрывистая, но так густо заросшая изнутри деревьями и ползущим по стенам кустарником, что, будь сейчас лето, вообще невозможно было бы понять, что перед тобой, пока не свалился бы внезапно с обрыва. Даже сейчас дно оврага терялось в густом сплетении голых ветвей.

      И здесь, у самой пропасти Олег увидел то, отчего едва не помутился его рассудок. Какую-то долю секунды он просто отказывался верить в то, что видит. Ноги его как-то сразу обмякли, а круглое, свекольное от бега лицо в единый момент побелело как мел; Олега почти парализовало от шока.

      Ольга была здесь.

      Она лежала на спине безвольной тряпичной куклой; красная курточка была расстёгнута и распахнута, кофта задрана почти до горла, обнажая маленькие, так знакомые Олегу груди; джинсы, колготки и трусики приспущены до колен- тёмный треугольник волос, молочно- белая, словно сияющая в сумерках кожа,  сорванная шапочка, раскиданные чёрные волосы, отброшенный в сторону рюкзачёк- всё складывалось страшными фрагментами в картину абсолютной, катастрофической беспомощности. Олег с мучительной болью видел ссадину на её виске, кровь, сочащуюся из её левого ушка и то, как опухла, наливаясь синевой вся левая сторона её лица, делая его почти неузнаваемым.

      Но страшнее вида её беззащитности был тёмный зверь, нависший над ней.

      Он стоял на коленях, откинув уже капюшон, штаны его тоже были спущены, и Олег с неописуемым ужасом и отвращением увидел его торчащий член.

      Потом он посмотрел в его лицо, и ужас стократ усилился. Глаза за стёклами очков- нечеловечески чуждые, белые, столь же невозможные для понимания и прочтения, как взгляд акулы или любой другой рыбы. Даже не звериные глаза, а