По другому варианту её рассуждений выходило так: надо брать от жизни всё, что берётся, и плевать на духовность. Но потом грянет час, и, может быть, выяснится, что Высший Суд есть. И что тогда в этом случае делать? Быть может, придётся стоять в центре светового круга посреди огромного зала и отвечать огромному количеству суровых судей… И что же им ответишь? Или, может быть, это будет некая гигантская ладонь, к которой только и останется что припасть всем телом и молиться и молиться… Или даже кончики пальцев; Верховное Божество поднесёт тебя к своему лицу и, глядя на маленькую фигурку, торопливо скользящую и падающую у него на ногтях, о чём-то спросит и, не дождавшись вразумительного ответа, дунет и отправит эту грешную букашку — прямо в ад!
И, стало быть, нужен компромисс.
Но компромисс по принципу «всё в меру» или «немножко того, немножко другого» — опасен. На суде тебя могут уличить в двуличии и прочих грехах, связанных с неверием.
Поэтому механизм компромисса нужно запустить такой: пусть будет две Зинаиды с двумя разными судьбами. Первая Зинаида пусть будет практичная и берущая от жизни всё, что можно; вторая же Зинаида пусть будет праведница… При любом раскладе — выигрыш обеспечен. Если выяснится, что бог есть, то одна Зинаида будет осуждена на вечные муки, но останется запасная, и этой-то — основной Зинаиде! — и будет обеспечено вечное блаженство. Если же выяснится, что бога нет, то грешная и развратная Зинаида посмеётся тогда над Зинаидой-праведницей, которая, не взяв от жизни ничего, отправилась в могилу кормить червей…
2И тогда я предложил Зинаиде пофантазировать на темы о её прекрасном будущем в УСТНОЙ форме.
Но она возразила: нужно непременно в письменной. Нужны буквы. Нужен текст. Ты сам говорил, что главный редактор одного московского журнала — твой знакомый. Вот ему и пошлёшь. А напечатанное дойдёт потом туда, куда надо, и будет принято к сведению кем надо. Это будет прошение, подлежащее рассмотрению. А сказанное вслух, так же, как и картинки, — может и не дойти. Оно просто улетучится в космос и рассеется в нём без следа.
И ещё: прошение — не от каждого человека будет принято к сведению. А только от хорошего. И от тебя оно непременно будет принято!
Нет, — подумал я тогда, — это не безумие, не глупость и не каприз. Это — какая-то форма наивности, доведённой до крайности. Или наивности, доведённой до гениальности. Я имею дело с женщиной, в которой причудливо сочетаются святость и развратность, мещанское убожество и возвышенность духа, бабья глупость и своеобразный ум. А отсюда и ТАКОЕ. Вот и всё.
И в конце концов, откуда мне известно, что высших космических инстанций, рассматривающих жалобы землян, нет? Да, на первый взгляд, может показаться, что эти инстанции, если и существуют, то они глубоко равнодушны или даже враждебны к людям. Но, может быть, инстанции эти самые не суть однородная масса космических недоброжелателей, а это нечто пёстрое; там тоже идёт своя борьба мнений — одни боги сочувствуют нам, другие нас презирают… Ведь именно таким видели этот верховный мир древние греки и римляне… И вот: прозорливая, умная женщина просит меня обратиться к этим богам…
3С другой стороны — великий Булгаков. Уж на что был гений, а и то рассуждал точно так же, как и моя Зиночка: достоверно известно, что роман «Мастер и Маргарита» создавался им в качестве некоего художественного прошения к земному божеству по имени Сталин, который прочтёт предлагаемый текст и, потрясённый, изменит к лучшему судьбу просителя! В это страшно поверить, но доведённый до отчаяния Булгаков рассуждал именно так!.. И чего тогда удивляться, что простая советская баба мыслит подобным же образом?
А я и не удивляюсь. Кто я такой, чтобы судить великого Булгакова? А я и не сужу… И не удивляюсь Зинаиде, и не осуждаю её. Точнее: пытаюсь не удивляться и пытаюсь не осуждать. И я тогда подумал: а почему бы и нет? Женщина просит.
Попробую. Ведь не будет же от этого никому и никакого вреда!.. И тогда по принципу «dictum — factum» (сказано — сделано) — я и стал писать.
Часть III
В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ, В НЕКОТОРОМ ГОСУДАРСТВЕ…
Глава 37. ДЕВОЧКА ЗИНА
Летом 1959-го года в городе Ростове-на-Дону в одной ничем не примечательной советской семье родилась девочка.
Поскольку девочка родилась в семье русской, а Россия себя издавна считала преемницей Византии, Древней Греции и Древнего Рима, девочку нарекли Зинаидой, что в переводе с древнегреческого означает ЗЕВСОВА. Та, которой покровительствует Зевс.
Спустя три года после рождения Зинаиды в этой же семье произошло прибавление: родилась ещё одна девочка, которую назвали Татьяной, что в переводе с того же языка означает УЧРЕДИТЕЛЬНИЦА.
Их мать, Вероника Сергеевна (Приносящая Победы дочь Высокочтимого), и их отец Николай Панкратович (Побеждающий Народы сын Всесильного) были простыми, ничем не примечательными советскими тружениками; оба были воспитаны в послушании советской власти и любви к Ленину-Сталину, оба своим трудом выбились в люди и имели высшее образование. И оба хотели своим дочкам счастья: чтобы девочки благополучно выросли, чтоб выучились и чтобы повыходили замуж, а ещё — чтоб мужья не пили, чтоб у них дети были живые-здоровые, чтоб в домах у них там всё было, чтобы в магазинах на Советской Земле не переводились продукты, а главное — хлеб, а на Планете, чтобы не было войны.
И всё в жизни обеих девочек (а главное Зинаиды, ибо речь здесь идёт прежде всего о ней) так оно в точности и шло именно по этому самому пути. И ничто не предвещало никаких отклонений от него до той пор, пока дело не коснулось любви.
Глава 38. ВОВА
А первая любовь у Зины была с Вовой из соседней квартиры. Пока взрослые сидели за столом и оживлённо беседовали о чём-то очень умном и важном, Вова и Зина, которым тогда было по пяти лет, сидели под этим же самым столом, и у них там тоже велась своя беседа. И тоже — очень серьёзная. И закончилась
