Право, я почти с нетерпением ждала восшествия тирана на кровавый престол, гадая, что же он станет делать, споря со своей собственной судьбой?
Тиран пока резал очередной город. Избирательно.
Стейнченкроу шел под нож, как откормленная овца на бойню, ничего не в силах противопоставить неторопливому ночному убийце. А Каин не спешил, выбирал жертв тщательно, выслеживал тихо и убивал аккуратно, не вызывая подозрений и избегая слухов о вампирах. Он свез знакомство с циркачами, прибившись к охране маленькой бродячей труппы и убедительно играл роль вышибалы на представлениях, попутно флиртуя с красоткой-танцовщицей по имени Жоэль. И как, интересно, он собрался выкручиваться, когда речь зайдет о ближайшем сеновале?.. Хорошо, ему хватило ума скрыть драконьи клейма на броне и оружии с помощью несложной иллюзии, такой же, какую он натягивал, притворяясь человеком; все же, знак таинственных оружейников Сериоли слишком приметен. Пока что роль дорогого наемника, у которого хватило заработка на хорошую лошадь, ему удавалась. Он постоянно крутился на виду, по вечерам пропускал стаканчик-другой с дюжими парнями-акробатами. Он даже не пересекал линии защитных менгиров, немедленно поднимающих тревогу о вторжении вампира.
А меж тем крохотные черные нетопыри сновали повсюду в городе и окрестностях, проникали во все возможные щели — ведь они-то не были самим вампиром! Глаза и уши Каина наводнили городок, фермы под стенами и окрестные деревни, принося ему сведения обо всех жителях. На эту роль годились не только собственные частицы: крысы, кошки, лесные летучие мыши и белки тоже поддавались воле вампира и охотно служили соглядатаями. Каин на удивление легко ладил с животными и уговаривал их. И, кажется, жаловал диких тварей куда больше, чем людей.
Каин искал одержимых Хаш’ак’Гиком. Вынюхивал их, как добычу, выслеживал и загонял. Они имели для него свой собственный запах безумия, отчетливый и резкий. От них пахло кровью жертв, их страхом, отчаянием, болью. Культисты, как оказалось, далеко не всегда резали людей сами — иногда им достаточно было нескольких проповедей, чтобы заронить в сердца и умы будущих последователей Идею.
Часто поддавались женщины. Почему? Все просто. Дремучий феодально-патриархальный уклад, царивший среди тех, кто не имел отношения к магам и совсем уэ высшей знати, накладывал свой суровый отпечаток. И если муж выпивал, шастал налево и уж тем более поколачивал жену, этого становилось достаточно.
Впервые столкнувшись с таким, Каин обалдел сам. Его нетопырь долго обретался под крышей дома, в котором женщина неделю нарезала на полоски распятых на стене мужа и брата кухонным тесаком, а соседи затаились, боясь нос высунуть на крики. Впрочем, кричать жертвы скоро перестали и только судорожно дергались. Женщина же с блестящими глазами и улыбкой, от которой слегка перекосило даже вампира, напевая, стала рисовать свежей кровью на бурых досках пола. Сперва птичек каких-то, потом — те самые рубленые знаки, виденные вампиром в пещере. И когда потянуло знакомой авернусской тяжестью, заставлявшей шкуру вставать дыбом, а в суженных, булавочных зрачках перепачканной кровью женщины промелькнул знакомый зеленоватый огонек…
Вампир не выдержал. Влил больше силы в зверька, перенося существенную часть сознания в этот импровизированный аватар, увеличился в размерах и спикировал прямо ей на горло…
Но с тех пор такого себе больше не позволял, выманивал жертв за пределы города, в глушь. Это было сложнее и дольше, зато позволяло оставаться незамеченным, а смерти списывать на случайности. Зима как-никак, волки…
Я залпом допила сок и помотала головой, избавляясь от навязчивых тошнотворных картин. Толчком воли вернула бокал кобольдам, соскочила с перил и стала нарезать круги по балкону, сражаясь с дурнотой. Но стоило вспомнить о вывороченных кишках и наполовину освежеванных хрупкой женской рукой тушах, как тошнота подкатывала снова.
— Что, тяжко? — поймал меня голос супруга, в котором не звучало ни на волос сочувствия. — Терпи, тебе придется привыкнуть к этой части своей работы. М твой Носгот — это еще цветочки. Так, детский лепет и легкая разминка для вас обоих.
Мне оставалось только молча и мрачно кивнуть. Потому что да, я прекрасно осведомлена о том, что бывают случаи куда хуже и куда страшнее, и даже не обязательно наличие моря крови. И я буду готовиться к тому, чтобы или искоренять, или вывозить их на себе.
Хранитель, мать его. В отставке.
Вот только, если ты один раз впрягся в это, все бросить и сделать вид, что ничего не знаешь, невозможно. Подобные задачи будут настойчиво требовать твоего вмешательства…
Рейнар подошел, поймал меня за плечи и увлек за собой в гостиную.
— Он там без тебя не помрет, все равно дублирующая система наблюдения все записывает. Пошли отдыхать, ужин скоро, остальные придут.
Я расслабилась в его руках, привычно напоминая себе, что за мягкой доброй улыбкой и обаятельной маской скрывается разумный с жестоким и расчетливым умом правителя, сумевшего удержаться на троне не один век и никогда никому не дающего вторых шансов. Сумевшего в конце концов вытянуть из нищеты родную планету.
Но разве не за это я его люблю?
[1] Отсылка к роману «Канон Равновесия»
Глава 12 Вассербундские сюрпризы
После резни в Стейнченкроу у меня впервые возникло стойкое желание отмыться. Магия, удалявшая лишние запахи и грязь, не помогала — я все равно чувствовал себя окунувшимся в какую-то липкую мерзоту. Вроде не барышня, что ж меня так перекашивает-то?
«Это нормально при соприкосновении с чуждым пластом реальности».
«Намирэ?»
«Кто ж еще. Я смотрю, ты выкрутился с девчонккой?»
Мне почудилась усмешка в ее словах. Я покосился на танцовщицу, свернувшуюся клубком у меня под боком. Закономерно ожидаемая ночь прошла в ее фургончике, собранном из когда-то ярко раскрашенных, а теперь облупившихся досок. Близости, разумеется, не было. Пришлось немного затуманить ей разум, кое-где направить, кое-что внушить, и девочка вполне справилась сама. На меня здесь посмотрели бы косо, начни я отказываться от внимания первой красотки труппы. Мы медленно ползли на север, и я подумывал оставить циркачей где-то под Вассербундом. Оттуда недалеко до убежища Напраптора, и там должна была жить сестра. По крайней мере, я надеялся, что она там и ее муж ни во что не вляпался.
«Ни с одной женщиной я не обсуждал подробностей личной жизни!»
«Так я не женщина, — усмехнулась она уже явно. — Я демиург и твой советник».
Ой ли. Мне все еще было интересно, чего же хочется от меня
