— Другие твои родичи могли эту группу нанять?

— Точно нет. — помотал головой Никпай. — А вот Королек с другими нашими Родами вполне могли вас таким образом спровоцировать на более активные действия. Тем более, такая группа, да еще и с колдуном, очень и очень дорого стоит. Ну, ты это и без меня знаешь.

— Знаю, Халик, знаю… — кивнул отец. — Будем считать, что информация по этой группе тоже входит в нашу с тобой сделку.

— Договорились. — пожал морщинистыми плечами Никпай.

Дальше происходящее напоминало уже не допрос, а деловую беседу, за одним только исключением — одевать Никпая так никто и не собирался, да и от стула отвязывать тоже, а в ноутбуке афганца копался специально приглашенный для этого подчиненный Годуна, по навыкам которого сразу становилась понятной его специализация.

— Крепкий старик, надо отдать ему должное. — негромко сказал мне полковник Литвиненко.

Мы с ним как-то резко остались не у дел, остальные уже начали смотреть сделанные копии архива.

— Философски к смерти отнесся… — продолжил полковник. — И врагам за наш счет решил отомстить. Ну, да ладно. Надеюсь, информация из архива Никпаев все компенсирует.

— Леший, а ты чего с остальными архив не смотришь? — поинтересовался я.

— Каждый сверчок знай свой шесток. — ухмыльнулся он. — Военной разведке остается только ждать милостей от Тайной канцелярии и надеяться, что нам перепадет хоть часть информации из архива. Я, понятно, буду настаивать, даже с Воронцовым свяжусь, если с меня в ближайшее время очередную подписочку не возьмут… Хотя… я с генералом свяжусь в любом случае, подписка меня не остановит — я сам на службе. А вот если мне прикажет твой отец, тогда да… Межведомственный расклад понятен, Камень?

— Не совсем. — признался я. — Но, надеюсь, скоро пойму.

— Да я и сам, сколько лет уже на службе, а всего до конца так и не понял. — отмахнулся Литвиненко.

Минут через пятнадцать к нам подошел довольный Цесаревич:

— Не зря мы этого пердуна старого так аккуратно взяли. — негромко сказал он нам. — Архив Халик собрал достойный. Благодарю за службу, бойцы! Награды и прочие блага воспоследуют. А теперь, марш отдыхать, а у нас тут работы еще непочатый край.

— Александр Николаевич, а мне доступ к архиву дать… — протянул Литвиненко. — Одним глазком только на инфу взглянуть, да флешку в разъем на минутку сунуть…

— Вот Годун разберется с архивом, остальных Никпаев хорошенько допросит, и дам я вам доступ, Николай Николаевич, не переживайте. — заверил его отец. — Не ко всему, конечно, а к тому, что будет интересно вашему ведомству.

— Спасибо, Александр Николаевич. — кивнул Литвиненко. — Могу я эти ваши слова передать генералу Воронцову?

— Безусловно, Николай Николаевич. А теперь отдыхайте. И не забывайте про мою просьбу, касающуюся вот этого молодого человека. — отец указал на меня. — А то Белобородов будет очень занят в ближайшие сутки.

— Все помню и бдю.

— Алексей, намек понял?

— Понял, папа. — вздохнул я. — Хлопот не доставлю. Если что, зовите, буду у себя в палатке.

— Всенепременно, сынок…

Поднялся я около полудня, обратив внимание на то, что Прохор еще даже не приходил — его кровать была не тронута. Братьев, кстати, не было тоже. Сходив в душ, прямо в полотенце устроился за столом с чашкой кофе и позволил себе расслабиться — напрягаться и торопиться было уже ни к чему. Как я понимал сложившуюся обстановку, нам осталось только пройтись по маковым полям, чтоб остальным Родам Афганистана было, чем заняться следующей весной, да устроить обещанное торжественное сожжение Никпаев. Какие тут у нас еще могут быть дела? Дела тут будут у дядьки Константина, Годуна с его подчиненными, да у Пограничников. Может еще кого-нибудь из Отдельного корпуса жандармов в помощь пришлют…

Что же касается этих наемников во главе с колдуном. На этот счет я старался не думать, разберутся без меня — вон как царственный дед орал на отца и дядьку! А то, что я услышал сегодня утром про найм вертолета и акцент? Значит, шуршат уже те, кому положено, выполняют высочайшее повеление. А я все, что знал и чуял, доложил. В одном полковник Литвиненко был прав — подманили меня эти господа, как дурачка последнего подманили. Но ничего, соответствующие выводы сделаны, постараюсь больше так легко не попадаться и лишний раз не геройствовать. Плюсом произошедшего, конечно же, была очередная экстремальная ситуация, которая позволила освободить мой огонь. Вот огнем необходимо было заниматься отдельно, полностью познавать, овладевать и доводить до уровня уверенного боевого применения. Но уже сейчас была стойкая уверенность, что мой огонь способен на очень и очень многое.

Что еще полезного случилось за это время? Насмотрелся на работу гвардейцев. Не впечатлился, но надо им отдать должное — на своем доступном уровне эту работу они выполняют достойно. Кроме того, я познакомился с ними со всеми, а они видели уже работу в моем исполнении. Так что можно смело надеяться, что в гвардейских полках меня в дальнейшем будут воспринимать за своего, а не за какую-то там гражданскую штафирку, посещающего насквозь гражданский ВУЗ. Даже не сомневаюсь, что те же самые гвардейские офицеры обмолвятся о моей персоне и в Свете, что тоже, к великой радости папаши, благоприятным образом скажется на моем имидже. По крайней мере, я надеюсь, что деду Михаилу будет приятно услышать касающиеся моей персоны слухи.

Что еще? Николай с Александром. Теперь нас объединяет не только родство, соседство, общая компания и совместное веселое времяпрепровождение, но и участие в военном конфликте. Стали ли мне ближе братья? Безусловно. Стал ли я относиться к ним по-другому? Да, теперь отношения с Николаем и Александром можно назвать настоящей дружбой. Стали ли они относиться ко мне по-другому? Надеюсь, все вышеперечисленное относится и к их отношению ко мне. Правильно Инга Юсупова отметила, Николай с Александром здорово повзрослели за эту неделю и теперь на жизнь смотреть будут иначе. А как конкретно они теперь будут смотреть на эту самую жизнь? Поглядим-посмотрим…

Что еще? Леший, он же полковник Литвиненко… Очень интересный господинчик, которого я до конца так и не понял, но фальши в нем не чувствовал. Надо будет обязательно продолжить с ним общение. Да и потренироваться с ним как-нибудь не будет лишним…

Цесаревич… Отец… Чем больше я его узнавал, тем больше понимал, что очень на него похож. Особенно мышлением. Как тогда отметил царственный дед, похож именно здоровым цинизмом. А может это меня так Прохор воспитал? Недаром, они с