— Машенька, — улыбнулся я, — сколько можно повторять, мой дом — твой дом.
— Спасибо, Алексей. — кивнула она. — Всем пока. Нам с Варей надо ехать отца провожать. Алексей, Николай, Александр, вы нас проводите?
Если Мария, садясь в машину, кое как улыбалась, то вот Варвара слез скрывать не стала и обняла нас по очереди, перед этим перекрестив, а в «Волгу» села только после окрика старшей сестры.
— Не знаю, как вам, — с легким пафосом в голосе заявил Александр, глядя вслед машине сестер, — а мне война нравится все больше и больше.
— Мне тоже. — кивнул Николай.
— Пошли уже, вояки. — хмыкнул я. — У нас с вами гости. Не забыли?
Зачем портить вечер братьям своими насмешками? Пусть как следует отдохнут перед войной…
Наша компания пробыла еще полчаса, после чего мы их благополучно проводили тоже. Заминка случилась только с Аней Шереметьевой, которая на прощание порывисто поцеловала меня в губы и что-то сунула в руку, после чего быстро села в машину и захлопнула дверь.
Когда я разжал ладонь и присмотрелся, то на ней лежала золотая ладанка с вполне узнаваемым изображением Георгия Победоносца на коне. Поражаемый копьем Змей тоже угадывался вполне отчетливо. Цепочка для ладанки присутствовала, но, на мой взгляд, она была слишком тонкой для ношения — при моих нагрузках на темпе эта цепка была точно не вариант.
Со вздохом и грустной улыбкой достал телефон и отправил Ане сообщение: «Спасибо! Ценю!» Тут же в ответ получил смайлик в виде разбитого сердечка.
Алексей! Не! Думать! О! Шереметьевой!.. Забыть!
— Леха, ты чего там разглядываешь? — вовремя отвлек меня голос Николая. — Пойдем, выпьем, братан!
— Пойдем, выпьем. — кивнул я, и поднялся за братьями и Сашкой Петровым по ступеням в дом.
В гостиной нас уже ждали Вяземская и Михеев, к которым Николай с Александром сразу же и пристали с требованием выпить.
— Владимир Иванович, — улыбнулся я, — раз уж так получилось, что наш Прохор занят, сдавайте дежурство вашему заместителю. На вас сегодня эти два беспокойных молодых человека. За территорию особняка их не выпускать, провокационным желаниям не потакать. Короче, все по классике, всех впускать, никого не выпускать. А завтра у вас заслуженный выходной. — Михеев всем своим видом продемонстрировал, что «задачу» понял. Николай же с Александром только вздохнули. — Виктория Львовна, голубушка, вы же не торопитесь? — я вовсю лыбился Ведьме.
— Так и быть, Алексей Александрович, я под вас подстроюсь. — «благосклонно» кивнула она. — Время-то еще детское… Мы с вами все успеем…
Дальнейшие «посиделки» все восприняли буквально — начальник моей охраны начал самоотверженно «злоупотреблять» с братьями, а мы с Сашкой и Викой были как-бы при них.
— Леха, меня завтра к Государю вызывают… — сказал мой школьный друг. — Похоже, он все-таки решил, чтобы я написал его портрет…
— Петров, — хмыкнула Вика, — ты так это сказал, как пожаловался!
— Согласен. — кивнул я.
Сашка замялся:
— Ну… Вы поняли, что я имею ввиду…
— Бедненький-несчастненький Сашенька Петров! — опять хмыкнула Вика. — Скромник ты наш хренов! Ему все само в руки идет, а он отказывается! Гордый, видите ли! Лешка, друг твой, пуп рвет, шуршит по родичам, талантливые портреты твоей работы им под нос вовремя подсовывает, а ты рожу от предложений воротишь, штукатур неблагодарный!
— Я не штукатур! — возмутился было он.
Но был остановлен резким и агрессивно-непобедимым жестом пьяненького Николая:
— Молчи, Шурка! Не спорь с Викторией, она дело говорит! Кстати, наши с братом деды, Александровичи которые, тоже хотят портреты твоей работы. А они ждать очень не любят. — Коля многозначительно поднял вверх указательный палец. — И не потерпят… всякого там саботажа в тесных рядах!
— Да! — с очень большой амплитудой подтверждающе кивнул Александр, да так, что чуть не въехал лицом в столик.
— Если бабы нашему художнику не помогают, может что-нибудь другое поможет?.. — задумчиво протянула Вика.
— Точно! — возбудился Александр. — Леха, ты же еще с полицией развлекаться собираешься? Вот и надо, помимо нас, Сашку с собой взять! Пусть посмотрит на изнанку столичной жизни!
Николай пихнул брата в бок:
— Заткнись, пожалуйста!
Если Вяземская сделала вид, что вообще ничего не слышала, то вот Петров уставился на меня в ожидании комментариев.
— Саша, может тебе действительно развеяться и поучаствовать в какой-нибудь полицейской операции? — поинтересовался я. — Заодно и жизненные приоритеты для себя расставишь. Типа, будет тебе во всей красе борьба добра со злом, правды с ложью, справедливости с общественными устоями? Хочешь?
Он опустил голову и долго думал, после чего кивнул.
— Я займусь. — сказала Вика. — Володя, поможешь? — она посмотрела на Михеева.
— Сделаем. — ухмыльнулся тот. — Такого каждый день в Москве навалом.
В спальне мы с Викой оказались уже во втором часу ночи, и я сразу же был брошен на кровать:
— Романов, гадина, какого хрена ты без меня на войнушку уезжаешь?
— Викуся, ты же остаешься устои охранять! — я улыбался. — Какие могут быть претензии?
— Ты гад, Романов! Мог бы и подсуетиться насчет меня! Но ты этого не сделал! — Вика нависла надо мной. — Будешь отрабатывать. И сейчас, и по возвращению. Не слышу ответа, курсант?..
— Как скажете, госпожа штаб-ротмистр.
— Четче!
— Язык не поворачивается, госпожа штаб-ротмистр. Ваш сосок мешается…
— Ладно, курсант, продолжай… Потом отрепетируем командирский голос…
* * *— Сука! Мразь! Тварь! — Иван не выдержал и вскочил. — Какого?.. Ведь так все было хорошо! — колдун заметался по между столиков «Русской избы». — Саша, почему так случилось? Нахрена Алексею встретилась эта гнида Тагильцев?
— Вот ты мне и скажи. — невозмутимо ответил Цесаревич. — И давай побыстрее, меня дочки ждут.
— А я откуда знаю? — Иван сел в свое кресло и задумался. — У меня вариант один. И он тебе не понравится.
— Говори уже.
— Какого хрена вы с Государем опубликовали запись боя царевича с этими еб@ными Никпаями? — вызверился Иван. — По секрету всему свету, бл@дь? Похвастаться
