Лишенные мобильности мертвецы, скользя по внутренностям и сгусткам собственной крови, продолжали свою охоту. Девушка, уже с ног до головы покрытая черно — бурой жижей, ринулась в новую атаку. Кульбит. Нога жаждущей заставила голову мертвого мужчины безвольно отпрянуть назад. Девушка присела на корточки, чтобы отскочить, но ее ногу уже крепко схватил один из живых трупов, оставленный ею на полу. Секундная борьба… Жаждущая ещё пыталась вырваться, полосуя мертвую руку, но было уже поздно. Мертвец получал увечья, но лишь скалил зубы, подзывая собратьев на пир. Мертвое море, издав новый призывный рев, окутало ее со всех сторон. Толпа призраков готовилась ее захлестнуть.

Девушка подняла глаза, пытаясь в последний раз увидеть Отца — человека который её спас. Человека, который дал ей смысл жизни. Которого она подвела. Не было больше звуков и запахов. Ревущее, зловонное море исчезло, словно поглощенное вакуумом космоса. Все вокруг теряло краски и цвета. Она увидела Отца. Его лицо, словно многократно увеличенное, встало у нее перед глазами. Лицо, которое было направленно не на нее. Лицо, искаженное яростью. Великий Отец смотрел куда — то в сторону. Ослепительная голубая вспышка заставила ее зажмуриться. Пол дюжины мертвецов сгорели, прожжённые сгустками плазмы.

Киллиан не слышал криков Айзека и рева Флегия. Он действовал. Образ, вновь мелькнувший перед его глазами и на секунду подменивший собой спокойное лицо окружённой мертвецами жаждущей, погнал его вперёд. Его рука сама потянулась к плазменному пистолету Флегия. Пальцы, почувствовав псевдопластик рукояти, почти инстинктивно принялись жать на датчик спускового крючка. Инстинктивно подражая Айзеку, Киллиан почти постоянно стал носить физиокомбинезон. В этой безумной, обусловленной зовом сердца атаке топазец наконец — то почувствовал результаты его действия. Он почувствовал силу и лёгкость. Оружие, пущенное во благо, пьянило азартом. Сорвавшись с места, Сивар вскочил на бордюр, отделявший сидевших от арены. Он принялся один за другим выпускать сгустки ионизированного газа в сторону пульсирующего мертвого моря. В частоколе трупов появился прогал. Плазма куда лучше чем нож усмиряла мертвую плоть. Мемор не останавливался и продолжал палить, описывая дугу по тонкому бордюру арены. Адреналиновая волна, захлестнувшая разум топазца, сконцентрировала его внимание на целях. Проредив волну трупов, он не сразу заметил, что жаждущая и не думала пользоваться предоставленным ей шансом. Девушка, вокруг которой, казалось, разверзлись врата ада, села на колени в позе покорности.

Кольцо мертвецов, хоть и не такое стройное как раньше, продолжало сужаться. Сгустки плазмы обжигали синюшную плоть, испаряя целые куски призраков, но это ничуть не волновало отрешенную дочь Флегия. Ее голова склонилась вниз. Глаза закрылись. Помощь Киллиана была ей не нужна. Она терпеливо дожидалась исхода.

Сивар, наконец добравшись до искомого места, прыгнул вниз, к застывшей на середине стены гравиплатформе. Там он сделал короткую остановку лишь для того, чтобы прожечь ещё парочку не в меру ретивых трупов, подобравшихся к девушке вплотную. Недолгая перебежка, сопровождавшаяся выстрелами, и юноша оказался в самом эпицентре бойни. Скользкий, покрытый следами сражения пол словно окаймлял застывшую, как изваяние, девушку. Ужасы смерти и скорбь жизни слились здесь в мрачную симфонию, аккомпанементом которой продолжал выступать рев мертвецов и хлопки плазмомета.

Киллиан, выискивая оптимальную цель, не сразу заметил, что призраки замерли. Подчинившись какому — то беззвучному приказу, оставшиеся стоять на ногах трупы обернули свой взор к краю арены. У небольшого бортика, которым оканчивались стены Круга Испытаний, стоял Великий Отец. Ярость больше не искажал его лицо. Как и подобает жителям Кродхи, он был спокоен и бесстрастен. И лишь уголки его губ были вздернуты в легкой улыбке. Спокойствие Учителя передалось мертвецам. Они замерли, посчитав свою задачу выполненной, и тут же стали исчезать. Процесс распада повторял создание с точностью наоборот. Вслед за утраченными эмоциями трупы теряли индивидуальность. Они сливались в единое целое, устремившееся в свое лоно. Молчаливое бирюзово — чёрное море приняло своих чад, ожидая новых приказов Флегия. Но Отец начал свою речь, обращаясь отнюдь не к безмолвному другу. Он говорил с жаждущей.

— Много путей у правосудия и у правды. Многими дорогами может путешествовать человек к поставленной цели. Много решений у бесконечных задач, которые подкидывает страждущим вселенная. Так и у этого испытания был не один исход. Не только силой жаждущий справедливости может проторить себе путь, но и хитростью. И даже жалостью. Если этот ретивец решил спасти твою душу, значит, на то воля Грядущих. Значит, ты им угодна. Будущее преподало нам урок. Не всякий самый простой ответ — самый верный. Не все, что мы видим и слышим является правдой. И не всякое зло является таковым в своей сути.

Девушка покорно подняла глаза и зачарованно смотрела на учителя. Ее лицо было спокойно и безмятежно. И лишь в глубине ее черных, как бездна, глаз виднелись отблески эмоций.

— Ты прошла испытание, пусть и таким неординарным путем, — Флегий повернулся к продолжавшему сидеть Айзеку. — Ну, а раз уж твой подчинённый не может исполнять простые команды, вроде «сидеть», и решил вмешаться, вам придется продолжить участвовать в жизни этой девушки.

Флегий, не дав Райбергу слова, вновь обратился к жаждущей:

— Кохитсуджи, через несколько дней ты отправишься с этим досточтимыми господами туда, куда им заблагорассудится. Ты понесешь свет Грядущих в одно из темных царств человечества. Других — то у людей и нет. Испытание окончено.

Девушка покорно поднялась и вскинула руки в ритуальном жесте. Кохитсуджи принимала свою судьбу и отдавала жизнь Грядущим. Жизнь, в которую внезапно вплелись Эпос и его строптивый протеже.