— Гидронасосы, — прозвучал смертный приговор. — Нагнетают давление в баках.

Во вселенной было не так много способов довести совершенно здорового человека до сердечного приступа. Совокупность факторов, в которых экипаж увяз по уши, едва не вошел в этот коротенький список. Ирма почувствовала, как ее сердце ненадолго сбилось с ритма и практически начало отстукивать какую-то неторопливую мелодию. А затем Вильма высвободила ее из своих объятий, и все стало столь же паршиво, как и раньше. Ирму тянуло к холодному, а при слове «гидронасосы» ей резко захотелось пить.

Все переглянулись.

Первое правило любого космического путешествия — без паники. Радэк совсем не производил впечатление паникера, и именно поэтому вся та резкость, с которой он всколыхнул воздух, вколотил кнопку в панель управления и вылетел через открывшуюся дверь, лишь усугубляло желание паниковать. Открывшаяся дверь словно вызвала взрывную декомпрессию — лишь подобная сила могла так резко высосать из отсека криостаза еще четверых мужчин, оставивших после себя лишь отголоски каких-то плохо различимых выкриков. Ирма не знала, куда они бегут, но в ее голову на какое-то мгновение закралась оскорбительная мысль, что они бегут на челноки, чтобы эвакуироваться с бедствующего корабля. Она вытряхнула из себя эту мысль, и решила бежать вслед за ними. Строго по инструкции — сломя голову. Она сделала шаг…

— Ты остаешься здесь! — преградил ей Ленар путь вытянутой рукой. Это был уже второй раз за пару минут, когда кто-то ее грубо останавливает. — И вы тоже, Петре!

По издергавшемуся на месте Петре сложно было понять, насколько он был склонен выполнять инструкции, но Вильма заслонила собой выход.

— Ну уж нет! — столкнула Ирма капитанскую руку со своего пути, и тут же была поймана за плечо. — Я не стану отсиживаться на заднице, пока наш корабль разваливается на куски!

— Так наш… — заикнулся Петре, — корабль разваливается на куски?

— Успокойтесь, — положила Вильма руку ему на плечо и постаралась как можно более успокаивающим тоном перекрикивать сигнал тревоги. — Наш корабль не разваливается на куски.

— Я тогда ничего не понимаю, — грубо сбросил он руку со своего плеча. — А это что тогда такое сигналит? Гонг на обед?

— Хватит тут разводить этот цирк! — попыталась Ирма вырваться. — Петре прав, Марвин поднял нас из-за критической ситуации! Что за сообщение было на терминале?

— Какая тебе разница? Ты всего лишь оператор!

— А я всего лишь корреспондент, — ткнул себя пальцем в грудь корреспондент. — И все же имею я право знать, что угрожает моей жизни, или нет?!

— Я отвечу! — прорычала Ирма, предприняв еще несколько попыток освободить плечо. — Ваша жизнь в опасности из-за некомпетентного капитана!

— Что? — оскорблено воскликнул Ленар и поймал ее за второе плечо.

— Успокойтесь, нам сейчас совершенно ни к чему… — все еще пыталась Вильма всех урезонить.

— Что слышал! — брызнули Ленару в лицо капли криостазового геля, и Ирма уперла ему в лицо полный вызова взгляд. — Что бы ни случилось с нами, с кораблем, с экипажем, с Радэком, ты постоянно думаешь не о тех вещах и не тем местом! Ты постоянно пытаешься загнать меня в угол и не давать мне делать полезную работу, но самое отвратительное, что у тебя кишка тонка просто сказать мне в лицо, что ты мне не доверяешь! Знаешь, кто ты после этого? Ты… — набрала она в легкие побольше презрения, чтобы вложить в диагноз как можно больше того, что накипело на ее душе, — вредитель!

Гель, покрывающий капитана от макушки до пят, имел голубоватый оттенок, и он очень хорошо подчеркивал все оттенки красного, из которых в тот момент состояло его лицо.

— Я вредитель?! — Ирма слышала настолько болезненный рев лишь однажды, когда пнула Ленара по больному колену.

— Ты совершаешь преступную халатность, не привлекая к важной работе все находящиеся в твоем распоряжении силы, а сейчас не менее преступно тратишь время на то, чтобы задержать меня здесь и не дать…

Она запнулась и перекинула взгляд через его плечо. Выловила глазом краешек экрана терминала. Увидела какие-то мелкие надписи. Где-то среди них должно было быть системное сообщение Марвина. Где-то среди них написано, ради чего был этот резкий подъем…

— Что? — спросил он, не дождавшись окончания фразы. — Куда ты вечно спешишь и рвешься? Ты хоть знаешь, что у нас сломалось? Ты хоть знаешь, как это починить? Ты вообще задумываешься хоть на минуту о том, что ТАМ ты не можешь быть нужнее, чем ЗДЕСЬ?

— А кто ты такой, чтобы приказывать мне быть мертвым грузом на борту?!

Она вырывалась уже не ради того, чтобы куда-то успеть, а просто назло всему на свете. Ленар удерживал ее тисками, затянутыми до упора, и само понятие свободы рушилось под усилием его стальных пальцев. Такой силой могли обладать лишь машина и человек, доведенный до белого каления. Ей не было больно, но где-то на уровне подсознания она догадывалась, что боль идет к ней, просто очень медленно. Из-под вздувшихся на лбу вен ее испытывали на прочность два налитых кровью глаза. В нормальной ситуации такой взгляд должен был ее напугать, но страх так же не спешил приходить.

Ленар шумно всосал воздух и приоткрыл рот, чтобы ответить.

— Да чем вы тут таким занимаетесь? — взвыл Петре, и по отсеку пронесся шлепок, выскочивший из-под его ладони, столкнувшейся с переборкой. — Выясняете отношения прямо под сигнал тревоги!

Ирма легко бы с ним согласилась, если бы ее разум не застилала красной пленой мысль, что этот корреспондентишка, который вечно ни к месту и ни ко времени, мешает ей выяснять отношения. Чаша ее терпения была настолько глубокой, что пока не опрокинешь ее, сложно понять, сколько всего в ней накопилось. Ее колотило от злости, а на языке вертелось столько всего невысказанного, что требовались дополнительные усилия для обличения слов в членораздельную форму. Ей казалось, что стоит лишь еще немного потерять контроль над собой, и в груди вырастет пушка, которая выстрелит в Ленара готовым разорваться в любой момент сердцем.

Петре сделал шаг навстречу Ленару, и Вильма тут же уперла руку ему в грудь. Казалось, что сегодня делать больше одного шага — это преступление. Возможно, Радэк понял это первым, и поэтому поспешил убежать.

— Успокойтесь, — напомнила Вильма.

Когда Петре схватил ее за вытянутую руку, Ирма подумала, что теперь точно начнется драка. Петре ее разочаровал. Пойманную женскую ладонь с идеальным маникюром и наплывами геля он тут же прижал к своему лбу, и из его рта вырвался вожделенный вздох:

— Ох, Вильма, у вас такие холодные руки…

— Ленар, — донесся голос откуда-то из глубин заполненного сиреной воздуха.

Ирма пошатнулась. За прошедшие полминуты Ленар стал для нее еще одно точкой опоры, и лишившись ее она едва не упустила чувство равновесия. Она получила свободу движений назад, но не представляла, куда ей двигаться. И сделала шаг навстречу компьютерному терминалу.

Ее никто не остановил.

— Слушаю! — ответил Ленар интеркому, кисло сморщившись от навязчивого шума и заткнув пальцем то ухо, которое не