Вода остыла, и мы выбрались из ванны на прохладный каменный пол. Помогли друг другу вытереться, незаметно превращая это действо в очередную любовную игру.
Здесь, в ванной, горели свечи, и я вдруг сообразил, что мы занимались этим при свете. Казалось, это сломало последние барьеры между нами, не осталось ни тени смущения. Да, это был наш второй раз, но в первый нас окружала темнота, даруя иллюзию нереальности происходящего. В этот раз всё было по-настоящему, и границы рухнули.
— Возьмём в комнату свечи? — шёпотом спросила Авелла, видимо, прочитав мои мысли.
Натсэ кивнула, и мы прошли в спальню. Упали на чистые, свежие простыни, не тратя больше время и силы на ненужные разговоры.
Вряд ли я смог бы описать эту ночь. Вряд ли в этом есть смысл. Постаравшись, любой человек может вспомнить такие моменты из своей жизни, когда вселенная исчезает. Исчезает всё: пространство, время... И за гранью этих привычных категорий начинается что-то такое, что можно лишь пережить.
Ночь пропиталась шелестом дыхания и тихими стонами, звуками бесконечных поцелуев, ощущениями нежных прикосновений; ночь была пересыпана огоньками догорающих свечей, отражающихся в наших глазах, и даже тени, будто стремясь присоединиться, внести свою лепту, скользили, лаская, по движущимся телам.
Я даже не пытался контролировать происходящее. Нас будто несли сами Стихии, все четыре, и даже пять, отобрав поводья у разума. Кажется, в какой-то момент мы с Авеллой поменялись телами, как когда-то давно, в прошлой жизни, в другой вселенной. А может быть, это была лишь иллюзия, помутнение рассудка.
Во всяком случае, когда я пришёл в себя, то находился в своём теле. Правда, кроме моего сознания, в этом теле, кажется, не было ничего. В выжатом лимоне хотя бы мякоть есть, а я ощущал себя восхитительно пустым. Казалось, если мысленно крикнуть, эхо будет гулять месяц.
Я лежал на смятой простыне и смотрел в потолок. Свечи давно догорели, но потолок было видно. Светало... Так рано светало. Воистину, возвращается весна. Говорят, по весне у многих обострения бывают. Особенно если весна наступает после осени. Тут и психически здоровым нелегко приходится, чего уж о нас говорить.
Авелла и Натсэ лежали рядом, спали, обессилевшие, заключив друг друга в объятия. А мне вот отчего-то не спалось. Я немного полюбовался на своих жён. Заметил, что кожа Натсэ покрылась мурашками и прикрыл девушек одеялом. А потом тихо встал и вышел из спальни. Вернулся в ванную, ополоснулся, привёл себя в порядок и, осушившись магией, оделся. После чего пошёл туда, куда тянуло меня сердце. Или Пятая Стихия?.. Не знаю.
На чердаке, несмотря на занимающийся рассвет, было темно. Через крохотное оконце проникало совсем немного света. Но чтобы разглядеть Мекиарис, забравшуюся с ногами на стул, свет не требовался. Она сама испускала неяркое сияние.
— Хочешь, чтобы я тебя отпустил? — Я осторожно присел на стул напротив. — Я могу. Кажется, могу...
Она безмолвно покачала головой. Я даже лица её не видел — она прятала его за волосами.
— Но почему? — спросил я. — Что тебя здесь держит?
Как будто ветер донёс до меня тонкий голос:
— Я... нужна... ещё...
Я помолчал, думая. Нужна... Кому? Зачем?
— Ты хочешь повидать Асзара? — предпринял я ещё одну попытку. — Это не даёт тебе покоя? Давай я приведу его сюда...
— Он придёт сам. Скоро.
Тишина. И наконец-то я почувствовал, как слипаются глаза. Это походило на какую-то магию, наваждение, но только походило. После битвы с лягушками и такого празднования победы было бы странно не хотеть спать.
— Ладно. — Я поднялся со стула и шагнул к люку. — Я только прошу тебя не пугать больше моих жён. Если захочешь что-то сказать — отыщи меня, ты ведь умеешь это, да?
Я с минуту вглядывался в неподвижную призрачную фигуру, и мне показалось, будто я различил кивок. Ну, вот и отлично.
Когда я уже стоял на верхней ступеньке, до меня долетела ещё одна фраза, произнесённая шёпотом:
— Скоро закончится всё.
— Что? — оглянулся я.
— Эра Огня грядёт. Стихии собираются здесь, Смерть уже наточила клыки. Поторопитесь... Поторопитесь жить!
Солнечный луч упал на стул, и призрак исчез. Только пылинки плясали на свету. Я поёжился. Мрачно звучало это предсказание. Впрочем, и без того вокруг было полно мрачности. Предсказанием больше, предсказанием меньше... Всё равно ведь я не могу ничего предвидеть. Остаётся лишь плыть по течению, стараться не налететь на подводные камни, и уберегать от них Натсэ и Авеллу.
Когда я вернулся, они спали в той же позе. Я разделся и лёг рядом. Утро. Работа... Ладно, иногда можно и подзабить на работу. Пойду после обеда, я, в конце концов, никаких договоров не подписывал. А гипотетически могу вообще на дом работу брать, так даже лучше. Можно будет работать без перчаток, да и кузнецы не будут беспокоиться, что кто-то узнает о моих визитах. Посмотрим, в общем. А пока я хочу испытать бесценную возможность проснуться рядом со своими обожаемыми девушками. Да и они заслужили спокойное утро, без беготни по городу в поисках меня.
С такими мыслями я заснул. Спал крепко, но, кажется недолго. Что-то меня будто толкнуло. Приоткрыв один глаз, я заметил, что Авелла начала ворочаться. Сбросила с себя руку Натсэ, села на кровати, потёрла глаза. Посмотрела на меня, улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ.
Авелла слезла с кровати, покрутила головой, но одежду мы вчера оставили в ванной. Только я ночью свою притащил сюда. Подумал, конечно, захватить и их вещи, но решил этого не делать. Зачем вообще девушкам одежда? Ну, в смысле, что дома можно и без неё хоть иногда обходиться.
Обхватив себя руками за плечи, Авелла пошла к выходу. Я смотрел ей вслед, наслаждаясь каждым изгибом стройного тела, и чувствовал, что сон нехотя отползает от так толком и не отдохнувшего сознания. Когда перед глазами такое зрелище, становится не до отдыха. Сразу вспоминается, что в могиле можно будет потом вечность отдыхать. А ещё мрачное напутствие Мекиарис: «Поторопитесь жить!». Она ведь призрак, знает, о чём говорит.
Дверь спальни была открытой. Это было странно. Я точно помнил, что закрыл её за собой. Может, Мекиарис гуляла по дому? Может. Ладно, не буду из-за этого с ней ссориться, в конце-то концов, это её дом, и она никаких бумаг о сдаче в аренду наверняка не подписывала. Однако подглядывать всё же некрасиво.
Авелла сделала шаг за порог и вдруг замерла. Я видел
