— Сволочь, — прошептала она. — Мразь ничтожная! Я в жизни о многом жалею. Но больше всего — о том, что не убила его в Дирне. Грёбаный Асзар!

Наверное, можно было сказать, что есть и хорошая сторона. Например, без Гетаинира мы бы вообще не знали, с какого боку приступить к поискам. Теперь хотя бы знаем точно, где находится мама Натсэ. Но я молчал. Этот мир научил меня не говорить слов, за которые полагается удар мечом в живот.

— Пойдём, — сказала Натсэ.

— Куда?

— Наверх. Спать.

— Натсэ, я не могу спать. Я усну, а ты...

— Что я? — Она посмотрела на меня. — Сбегу с Материка и погибну, попытавшись отбить мать?

Я кивнул. Натсэ невесело улыбнулась:

— Я, может, и дура, но не до такой же степени, Морт. И потом, я предполагала подобное.

— Серьёзно? — удивился я.

— Угу. Гетаинир и Мелаирим. Готова спорить, он похитил её, думая, что ты вернёшься. Трусливый ублюдок начал бояться сразу же, как от нас избавился. Пожалуй, это комплимент.

— Да... Я тоже так подумал.

— Идём спать, Морт.

— Пообещай, что когда я проснусь, ты будешь рядом.

— Хочешь, чтобы поклялась?

— Просто пообещай!

***

Во сне я вновь оказался на берегу реки, возле костра. Только на этот раз там не было ни Сиек-тян, ни, слава богу, Гиптиуса. Лишь я и Старик.

— Мне кажется, — сказал он задумчиво, — я разгадал твою загадку.

— Серьёзно? — обрадовался я. — Это было бы очень кстати. Поделитесь?

— Охотно, — кивнул Старик. — Прерви меня, если я ошибусь. Баян — музыкальный инструмент, принцип которого в управлении воздухом. Играя, баянист осуществляет движения, отдалённо напоминающие хлопки в ладоши, но руки его не соприкасаются при этом. Сказав, что медленные хлопки — это баян, ты подчеркнул незначительность материи, из которой состоит музыкальный инструмент. Вся магия — в наших руках, и без инструмента мы обладаем даже бо́льшими возможностями. Баян — это сердце Стихии. Стихии Воздуха. Человеческий инструмент, дающий иллюзорность силы, но на деле лишь мешающий руке ощутить руку, человеку — почувствовать человека. Так ты подтвердил, что Стихийная Магия отжила своё. Это был лишь костыль, более не нужный. Костыль, помогающий душе́ влиять на мир... Что с тобой, Мортегар? Ты плачешь?

— Да, — прошептал я, закрыв лицо ладонями. — Простите. Не сдержался. Так трогательно, что вы запомнили и... отгадали...

Меня снова затрясло в истерике.

— Однажды я сказал, что ум — не самая сильная твоя сторона, — говорил Старик. — Но я готов признать, что даже эта сторона развита куда сильнее, чем я предполагал. Одной короткой фразой ты задал мне пищи для размышлений на целый день. А найдя ответ, я осознал, что начал лучше понимать самого себя и дело своей жизни. Быть может, мы равны в мудрости, Мортегар. Но твоё сердце, твоя душа — куда сильнее моих...

— Ну хватит! — Я отнял руки от лица. — Вы меня смущаете. Отгадали эту загадку — помогите с другой. Почему печати Огня — чёрные?

Старик посмотрел на меня с недоумением.

— Но, Мортегар, это ведь очень простая загадка. Гораздо проще, чем твоя, с баяном.

Вот скотина. Надо его ещё чем-нибудь огорошить.

— Сегодня в завтрашний день не все могут смотреть, — глубокомысленно изрёк я.

— И то правда, — согласился Старик. — Из носящих печати, возможно, лишь ты отваживаешься заглянуть в завтра. Поэтому ты и был необходим. Человек, изначально не привязанный к этому миру. Видящий недостатки там, где другие видят лишь преимущества.

Блин. Ладно, пудрить ему мозги — дело дохлое. Он из любой фразы выжмет философскую концепцию. Перейду к делу:

— Печать чёрная, потому что изготовлена из чёрного камня...

— Вовсе нет, — возразил Старик. — Печати Огня делают из розового агата. И лишь потом придают им чёрный окрас.

— Но зачем они это делают? — поднял я вверх палец, как бы задавая ученику провокационный вопрос.

Старик хитро улыбнулся и, отчасти скопировав мой жест, погрозил мне пальцем:

— До этого ответа тебе придётся дойти своим умом, Мортегар. И его тебе хватит. Я лишь дам подсказку: когда огонь сокрыт за чернотой?

Час от часу не легче. Вот никогда не любил загадки, с самого детства они меня вымораживали! А всё почему? Да потому, что идиотские! «Зимой и летом одним цветом». Ага, ага. Кирпич! Что значит, «неправильно»? А что, кирпич по сезону цвет меняет? Фигасе, не замечал. Ну ладно, не нравится кирпич — пусть будет сахар. Или белый полиэтиленовый пакет. Ёжик. «Чёрный квадрат». Кока-кола. Чипсы. Майк Тайсон. Школьная парта. Пирамида Хеопса. Кровища!!! Мало? Могу продолжать.

Или, вот, «когда огонь сокрыт за чернотой». Да когда угодно! Бери, да скрывай. Накрыть чёрным колпаком — вуаля! Только вот — нахрена?..

— Ночью? — рискнул предположить я.

— Ночью огонь не сокрыт. Он лишь ярче виден.

— Ну, не знаю... Под чёрным колпаком?

Старик покачал головой:

— Думай, Мортегар. Думай. Ответ приведёт тебя к Сердцу Стихии. Ты на правильном пути. Дам лишь ещё один намёк. Загадка не о том, «что». Она о том, «где».

— О, так вы догадались о Сердцах?

— Другого способа одолеть разумное Пламя не существует.

Круто. Значит, я всё же молодец. Хорошо, что у меня есть какой-никакой тыл в виде этого Старика, который намекнёт, где я лажаю, а где прав. Наверное, по этой причине главы кланов и держат советников. Надо мне будет в перспективе тоже озаботиться... Хотя в какой ещё «перспективе»? Перспективы-то сомнительные.

— А корабли у вас есть? — поинтересовался я как-то невпопад.

— Нет. — удивился Старик. — А нужны?

— Очень, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Хотя бы один. Большой. Такой, на котором можно в кругосветное плавание пуститься.

Старик кивнул, будто услышав приказ:

— Постараюсь.

— Уж постарайтесь. А напоследок — вот вам ещё ребус. Помните, когда меня чуть не убил Мелаирим, а вы появились и спасли меня?

— Конечно, — сказал Старик, весь обратившись во внимание.

— А когда я тонул в болоте, а вы меня вытащили?

— У меня хорошая память, сэр Мортегар.

— Так вот, вы — рояль. Думайте!

Не обращая внимания на его озадаченное лицо, я сделал шаг назад и проснулся.

***

— Добрый вечер, хозяин.

Пару раз моргнув, я увидел улыбающееся лицо Огневушки. Она лежала на мне. Без одежды. Правда, между нами робкой тоненькой преградой затаилась простынь, но это мало что меняло.

Я, как при переходе дороги, посмотрел налево. Увидел спящую Натсэ. Посмотрел направо — там спала Авелла.

— Я подумала, — зашептала Огневушка, — что должна отблагодарить вас за имя и за спасение из холодной комнаты с острыми ножами.

—