Глава 46

Миша этой ночью плохо спал. Чуть ли не впервые за всю жизнь. Обычно стоило упасть в кровать — и сон тут же срубал его под корень. Но нынче… Слишком уж много всего накопилось.

Главным образом его беспокоил отец. Разговор вышел долгий, трудный. Папа у Миши был человеком широких взглядов и обычно глубоко в дела сына не лез. Но увидев золотые монеты, покрытые непонятными письменами, резко изменился в лице.

Миша старался быть честным. Описал встречу с черноволосой фиолетовоглазой незнакомкой и всё, что за этим последовало. Однако отец почему-то сделал акценты не на тех вещах, на которых концентрировался Миша. То, что Настя была грустной и красивой, он вообще пропустил мимо ушей.

— Значит, — сказал он, попыхивая традиционным вечерним кальяном, — какая-то грязная эмигрантка, угрожая холодным оружием, вынудила тебя купить ей одежду и незаконно проникнуть на территорию образовательного учреждения, где избила и, возможно, нанесла увечья нескольким школьникам. После чего она всучила тебе крайне подозрительное золото, чтобы ты обо всём молчал.

— Нет, пап, — поёжился Миша, сидя напротив отца в курительной комнате. — Ты как-то не так всё… Я сам хотел ей помочь…

— Меч она тебе к горлу подносила?

— Ну, скорее на плечо положила…

— Это называется «угроза». Не надо её оправдывать, Михаил, я хорошо знаю, как могут работать подобные дамы. Одна клофелинщица у мужика из дома вместе с подельниками имущества — на полтора миллиона вывезла. Так он, представь, когда её поймали, заявление забрал. Её, мол, вынудили, она не такая, у неё глаза добрые. И что ты думаешь?

— Что? — буркнул Миша.

— Что… Через неделю новое заявление принёс. Уже на два с половиной миллиона. Это он её днём дома оставил, с ключами, а сам в офис поехал.

Отец определённо знал, о чём говорил, поскольку служил начальником отдела полиции. С самого детства Миша не мог определить, нужно ли ему этим гордиться, или же наоборот. В результате не стал делать ничего. Ну, служит и служит. Дождь мокрый, трава зелёная, небо серое, папа — начальник отдела полиции.

— В общем, — выпустил папа к потолку клуб дыма, — статей на этой дамочке висит уже столько, что при желании на пятёру законсервировать можно. А при очень большом желании…

— Папа! — возмутился Миша.

— Слушаю тебя внимательно.

— Ничего она мне не сделала! Посмотри на вещи другими глазами. Ну да, я потратился, но она рассчиталась…

— Ворованным золотом?

— Да с чего ты решил, что оно ворованное? Сам же говоришь, монеты вообще непонятные.

— Скорее всего, древние. — Отец повертел в руках золотой кругляш. — Может, музей обнесли. Или незаконные раскопки. В любом случае, в руках у простых гражданских таким вещицам делать нечего. Мутная история. И, что мне меньше всего нравится, в эту историю влез ты. Но ничего, глупостей ты не натворил, даже наоборот, действовал правильно. А то, что ты мне всё рассказал, мы своевременным сигналом назовём. Заявление утром напишешь, задним числом поставим, и комар носа не подточит. А оперов я на адресочек прямо сейчас отправлю. Как там, говоришь? Батурина?..

— Не Батурина, а Бограда, — быстро сказал Миша.

— Сына! Прекращай.

— Пап, да не надо никаких оперов! Ну не нравится тебе золото — выброси, или сдай, там, куда положено, скажи, за гаражом нашёл.

— Михаил. Я могу весь твой маршрут отследить сам, по трубе твоей. Но буду очень сильно недоволен.

— Ну отследи, — фыркнул Миша. — До подъезда максимум, и то не сто процентов. А квартиру — уже фигу.

— Ничего, — не сдавался отец. — Школа есть, класс есть, Дима есть. Ты меня работать не учи, я сам кого хочешь научу. Мне подполковника не по блату дали, как некоторым. — Тут он помрачнел, вспомнив что-то своё, но развивать тему не стал. — В общем, брать их надо. Чем скорее — тем лучше. Всю банду. Сотрудничать со следствием будем?

— Ничего не знаю, гражданин начальник, — отрапортовал Миша.

— Фу таким быть, — вздохнул папа. — Ну да ладно. Набивай шишки, верь женщинам. У каждого свой путь. Я сейчас вот только пару звоночков сделаю… А утречком мы их ка-а-ак…

В общем, плохо Миша спал. Хуже не придумаешь. Пытался увидеть Настю отцовскими глазами… Не получалось. Может, она и была жестокой, но — не плохой. Чувствуются такие вещи. Клофелинщица, тоже мне… Не-е-ет, пап, тут другая песня. Знать бы ещё, какая.

Утром отец сиял, как золотая монета. А когда закончили завтракать, предложил сыну:

— Ну что, поехали? Посмотришь, как папка работает.

— Куда поехали? — простонал Миша.

— Ну как куда? На задержание. Заодно и заявление из той школы поступило. У пацанёнка одного сотрясение мозга. Формальный повод есть, да и номер квартирки появился. А ты беспокоился.

— Пап, ты…

— Да не боись! В машине посидишь. Что ж я, сына родного на амбразуры пошлю?

Пришлось ехать. Папа всю дорогу был в хорошем настроении, насвистывал. Спереди и сзади его «БМВ» ехали «УАЗики» со спецраскраской и мигающими люстрами. Миша угрюмо узнавал дорогу. На часы поглядывал.

— Первый урок пропустишь, — сказал отец, заметив его внимание к экрану смартфона. — Ничего страшного. Жизнь — тоже учитель. И у неё ни один урок не прогуляешь. Опознаешь этих двоих — и я тебя за десять минут домчу.

И домчит ведь. С мигалкой-то.

Но вдруг что-то странным образом изменилось. Отец перестал насвистывать, нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить. Машины свернули в нужный двор. Там уже стоял неприметный микроавтобус. Миша хорошо наловчился такие замечать, потому для него не стало неожиданностью, когда задние двери открылись, и наружу высыпалось полдюжины бравых ребят в масках.

— Тут сиди, — буркнул отец и