Глава 46
Прошло пять дней после исчезновения Рейфа. На шестой день Феба вошла в кабинет Колдера.
Он сидел за столом и работал. Когда Колдер поднял голову от бумаг и посмотрел на нее, Феба догадалась по его глазам, что он что-то знает. У нее учащенно забилось сердце.
— Вы получили известие от Рейфа?
Колдер покачал головой и, встав из-за стола, предложил Фебе стул.
— Нет. Зато я кое-что услышал о нем. Я не зря нанял сыщиков: мое расследование увенчалось успехом. Следы его коня привели в деревушку Бернхилл. Там рассказали, что мужчина, подходящий под описание Рейфа, обратился к хозяину постоялого двора с просьбой обменять одного из своих коней на лошадь похуже и дал ему немного денег в придачу.
— Почему вы решили, что это Рейф? — нахмурилась Феба.
Колдер устало провел рукой по лицу.
— Хозяин гостиницы очень точно его описал. Вплоть до таких подробностей, как то, что на его синей куртке были серебряные пуговицы. В отличие от меня Рейф не любит украшать одежду золотом.
У Фебы засосало под ложечкой. Чтобы унять волнение, она принялась шагать взад-вперед.
А потом резко остановилась.
Нет, неправда. Рейф обязательно к ней вернется. Она точно знает.
А если не вернется… Тогда она собственными руками его задушит!
Феба должна сама его разыскать и все выяснить. Она должна узнать всю правду от него самого!
Она найдет его во что бы то ни стало.
Да, люди Колдера знают свое дело и прикладывают максимум усилий для поисков Рейфа, но в отличие от них Феба знает Марбрука. Знает его привычки и пристрастия и знает, где в последний раз его видели. Именно там Феба и начнет собственные поиски, руководствуясь чутьем и знанием его натуры. Она будет искать Рейфа до тех пор, пока не найдет. А вдруг он попал в беду и нуждается в помощи?
Феба с каждой минутой все сильнее была уверена, что так и есть на самом деле: Рейф в беде и его нужно спасти. Ей это подсказывало сердце.
И правда, что еще ей остается в этой ситуации? Томительное и бесплодное ожидание вконец измучило Фебу. Да, Колдер этого не одобрит. Не говоря уже о викарии. Но ведь она уже, кажется, решила для себя, что ей нет дела до того, что о ней думают другие люди, так ведь? Она уже не ребенок и не позволит, чтобы ей навязывали свое мнение.
Когда Феба приняла для себя решение, на сердце у нее стало легко. У нее опять появился смысл жизни, и она ощутила себя хозяйкой собственной судьбы. Она во что бы то ни стало найдет Рейфа, поможет ему выпутаться из переделки, в которую он наверняка попал. А потом они вместе вернутся домой.
И пусть люди говорят что угодно — ей всё равно.
Колдер был категорически против и разразился гневной тирадой:
— Ни в коем случае! Я запрещаю вам это! — Но Феба стояла на своем:
— При всем уважении, милорд, это не вам решать.
— Ну тогда ваш отец вам этого не позволит! — Феба рассмеялась:
— По-моему, его не интересует ничего, кроме вашей библиотеки. Он ничего не знает: ни того, что между нами произошло, ни того, что Рейф пропал. Не хочу ответить черной неблагодарностью на вашу заботу обо мне и моем отце, милорд, и идти наперекор вашей воле, но…
— По-моему, это никогда вас раньше не останавливало. Едва ли это остановит вас и сейчас, — мрачно заметил Колдер.
— Да, не остановит, — твердо сказала Феба и гордо вскинула голову.
Колдер даже не пытался ее остановить, понимая, что спорить бесполезно. И вскоре — одетая в дорожное платье и с сумкой в руках — Феба уже стояла в холле. Викарию она написала уклончивое и полное недомолвок письмо, довольно краткое, и более пространное и вразумительное послание оставила для Софи.
В этот момент в парадную дверь постучали, и лакей поспешил открыть. Принесли почту. А вдруг это весточка от Рейфа?
— Это для вас, мисс.
— От кого? — По штемпелю Феба определила, что письмо было отправлено из Бернхилла.
От волнения Феба выронила перчатку и дрожащими руками вскрыла письмо.
«Моя дорогая мисс Милбери, сожалею, что не могу выполнить данное вам обещание на вас…»
Письмо было коротким. Рейф был немногословен. По сути, это была записка, а не письмо. Лаконичность послания еще сильнее потрясла Фебу. Неужели у Рейфа даже не нашлось для нее слов?
От этого чудовищного вероломства у Фебы перехватило дыхание. «Я передумал на вас жениться». Словно речь идет о покупке нового костюма или склянки чернил! Феба смотрела прямо перед собой остановившимся взглядом и молчала.
Ей с трудом удалось сдержать рыдание.
Через некоторое время она овладела собой и почувствовала необыкновенное спокойствие. К ней неожиданно вернулось самообладание. Боль превратилась в ледяной комок в сердце.
Феба снова развернула письмо и стала всматриваться в строчки. Как утопающий за соломинку, она цеплялась за последнюю надежду, пытаясь найти там что-то, что сможет опровергнуть содержание послания. Сердце отказывалось верить в то, что твердил ей разум, и в то, что было написано в записке.
Колдер по-прежнему был у себя. Когда Феба вошла, он поднял на нее удивленные глаза:
— Вы передумали?
— Я… — Феба не договорила, потому что к горлу подступил комок.
Увидев ее бледное лицо, Колдер понял, что что-то случилось. Он встал из-за стола, торопливо подошел к Фебе и бережно взял ее за локоть.
— Садитесь, Феба. Успокойтесь и расскажите, в чем дело. — Не глядя на него, она молча протянула письмо.
— Оно не подписано. Скажите, это его почерк? — Колдер прочел письмо один раз, затем еще и еще. Когда он поднял глаза на Фебу, она уже сама знала ответ: это правда.
— Его почерк мне знаком с детства: ведь мы вместе учились. Так вот, почерк Рейфа очень похож на мой собственный. Можно было бы подумать, что это написано моей рукой.
Последняя надежда рухнула.
Двигаясь как сомнамбула, Феба подошла к окну и невидящим взглядом посмотрела на цветущий сад. Колдер тяжело вздохнул.
— Феба, — проговорил он осторожно, — стоит ли отдавать свою любовь тому, кто никогда не сможет ее оценить?
Она прислонилась лбом к прохладному стеклу. За окном моросил дождь. Он словно плакал, выражая сочувствие обманутой женщине. Фебе хотелось, чтобы весенний дождь омыл раны на ее обожженном болью сердце.
— Любовь не нуждается в том, чтобы ее кто-то оценил. Для тех, кто любит, любовь сама по себе награда.
— Увы, философия не моя стихия. — Колдер стоял, опираясь на большой письменный стол. — Я не склонен размышлять над такими понятиями, как любовь и смысл жизни. Да мне и незачем терять на это время: я уже нашел свое место в жизни.
Феба закрыла глаза.
— В таком случае вам можно позавидовать, лорд Брукхевен. Хотелось бы мне, чтобы на свете появился человек, который сбил бы с вас спесь.
