Брукхевен тяжело вздохнул:

— Я вижу, все мои доводы бессильны перед вашим упрямством. Вы и слышать ничего не желаете. Как можно быть такой слепой? Уверяю вас: вы плохо знаете моего брата.

Феба снова улыбнулась — блаженной улыбкой влюбленной женщины:

— Напротив. Я очень хорошо знаю Рейфа. Знаю, каким он был раньше. Может быть, я знаю его гораздо лучше вас. Потому что у него нет от меня секретов. Я знаю, как страстно ему хочется стать в усадьбе своим человеком, знаю, что он больше жизни любит Брукхевен и мечтает о нем заботиться. Мне прекрасно известно, как он переживает из-за нашего поступка и той боли, что мы вам причинили…

— Очень в этом сомневаюсь.

— Вы не должны в нем сомневаться, — с жаром возразила Феба. — К вашему сведению, это я соблазнила Рейфа, а не он меня. А он сопротивлялся мне. Хотя — признаюсь — безуспешно. Все дело в том, что я не похожа на женщин, с которыми он привык иметь дело. Все эти замужние дамы, веселые вдовушки… — Феба пожала плечами. — Боюсь, что Рейф был слишком привлекателен, чтобы вести жизнь монаха.

Колдер нахмурил брови:

— Неужели он делился с вами даже этим? Удивительно. Откровенность совсем не в его духе. Обычно он прибегает к другим приемам для убеждения.

— Вот и я об этом. Со мной Рейф настоящий. Он не носит маску и не хочет казаться тем, кем не является на самом деле. Со мной он становится самим собой — не внебрачным сыном своего горячо любимого отца. Не человеком, которого презирает собственный брат, не игроком и распутником. Он превращается в очень одинокого человека, у которого нет настоящего домашнего очага и любящей семьи.

— Я вовсе не презирал его. И никогда не указывал ему на дверь.

— Да, это так. Но разве вы не видите, что этот дом никогда не будет его домом? Можете ли вы себя поставить на место брата и понять, каково это — воспитываться вместе с вами и знать, что и этот дом, и состояние никогда не будут принадлежать ему по праву? Даже у младшего законного сына есть права на долю в наследстве. А у незаконнорожденного ребенка нет ничего. И ведь Рейф так любит эту землю, что не может без нее жить, и наравне с вами изучал ремесло управления усадьбой, вникая во все тонкости.

— У него были все возможности для того, чтобы преуспеть в жизни, — мрачно заметил Колдер. — После смерти отца он получил причитающуюся ему долю, но прокутил все деньги. Все ушло на карты и развлечений.

— Рейф был тогда слишком юным: ему было всего восемнадцать! Несмотря на то что вы были у вашего отца любимцем, Рейф был очень привязан к Брукхевену. Он был убит горем, когда отец умер. Рейф был сам не свой. Он очень переживал. Наломал дров. Но разве вы — его брат — не заметили, что он переменился с тех пор? В трудную минуту он приехал и поддержал вас. Хотел, чтобы вы не чувствовали себя одиноким.

Колдер резко поднялся и подошел к окну. А затем, помолчав немного, провел рукой по лицу и сказал:

— Я всегда думал, что просто у него закончились деньги. Что он воспользовался ситуацией, зная, что мне тяжело и я не смогу выставить его за дверь.

— Рейф изменился. Он рассчитался с карточными долгами и больше не посещает игорные заведения. Он уже много лет не прикасается к спиртному.

— Почти.

— Что?

— В тот день, когда я сказал ему, что вы дали согласие на мое предложение, Рейф напился.

— Ах! — Феба вздохнула. — Понимаете, случилось недоразумение. Я не знала его полное имя, и когда я получила предложение от вас, думала, что даю согласие вашему брату.

Колдер помолчал, а затем сказал:

— Я догадывался.

— Догадывались? Вы? Тогда почему же вы… — Колдер отвел взгляд.

— Вы мне понравились. Я никогда не встречал таких девушек, как вы… Все думал, что, когда мы познакомимся поближе, вы полюбите меня… — Он пожал плечами. — И потом… Я боялся, что, если разорву помолвку, разразится большой скандал.

Это правда. Скандал в этом случае был бы неотвратим. Именно страх перед скандалом все это время удерживал Фебу от решительного шага.

— Не больше, чем тот скандал, который разразится сейчас, — уныло заметила она.

Колдер пристально посмотрел на Фебу.

— Если боитесь скандала, то воздержитесь от поспешных действий. По крайней мере до поры до времени. Не торопитесь. Если Рейф… Когда он приедет, тогда мы и уладим дело. У нас будет масса времени для этого.

Откладывать неприятный разрыв до тех пор, пока не вернется Рейф? Феба подумала, что в целом это неплохая мысль. Ах, где же Рейф? Что с ним? Ее снова охватила тревога.

Колдер терпеливо ждал, что ответит Феба. Она вздохнула:

— А как же люди, милорд? Всем покажется странным, что приготовления к свадьбе, которые до этого шли полным ходом, вдруг остановятся. Надо сообщить епископу…

— Сообщим… Со временем. А сейчас, думаю, надо вести себя так, как будто ничего не случилось. Дайте Рейфу время сделать то, что он считает нужным. Через некоторое время внимание общества переключится на что-нибудь другое. Кто знает, может быть, за это время в свете произойдет еще более скандальная история и никому не будет дела до нас.

Феба усмехнулась:

— Вот было бы замечательно! Как бы я мечтала, чтобы никому не было до меня дела!

— Я тоже, — кривя губы, сказал Колдер.

От того, что она пришла к согласию со своим бывшим женихом, Фебе сделалось не по себе, но она кивнула:

— Тогда давайте отложим решение… На некоторое время. Подождем…

Это не что иное, как малодушие!

Ничего, это временно. Это продлится недолго — пока не вернется Рейф. А когда он приедет, вместе они все преодолеют. Рейф не допустит, чтобы Феба прошла через все испытания в одиночку.

Собственные размышления казались ей логичными. Она знала, что Колдер прав. Но почему после этого разговора с маркизом у Фебы засосало под ложечкой, словно она только что совершила маленькое предательство?