Речка теперь сильно петляла, но разливы, какие образовались по весне после таяния снегов, уже пересыхали, только там, где были засеки бобровые, еще стояли воды, превращаясь в болотца. Но когда из-за горизонта показалось солнце и ее спутники проснулись, река пошла уже более привольно. Стали попадаться селища на берегах. Забава заметила, как внимательно приглядывается к окрестностям боян, а вот Неждан сидел поникший, головы не поднимал, будто таился, чтобы и тут его не узнали. И опять ее потянуло к несчастному пригожему парню. Хотелось сесть рядом, приголубить, обнять. Ей сейчас не важно было, кто он такой. Просто хотелось, чтобы не тронули, не обидели. Кем бы он там ни был.
Наконец, когда солнце уже поднялось над кронами, они выплыли на широкий луговой простор, полого спускавшийся к большому спокойному озеру. Око Земли. Но сейчас внимание путников куда более привлекло капище на высоком рукотворном холме с изваянием Сварога на главном месте.
Давно возвели его вятичи, но только стараниями Домжара оно приобрело нынешний великолепный вид. Оструганные бревна частокола окружали его со всех сторон, на их навершиях были надеты черепа священных животных – рогатых туров, оленей, медведей. А за ним виднелось изваяние Сварога небесного. Даже на расстоянии можно было увидеть вырезанные и раскрашенные глаза, ибо Сварог должен был видеть людей, которым покровительствовал, и сложенные на животе руки божества, покрытые яркой охрой с синими узорами.
– Красиво, – произнес Добрян, разглядывая изваяние небесного покровителя вятичей.
Забава почувствовала гордость. Вот-вот, гусляр, знай, что и вятичи лесные не лыком шиты.
– Мой отец – служитель этого капища, и все люди идут к нему, ибо именно его голос дано услышать Сварогу небесному. Сама Малфрида чтит Домжара и приходит к нему, когда… Ну, когда надо.
Последние слова она произнесла негромко. Ибо приход Малфриды пугал ее. Самой Забаве Малфрида зла не выказывала, но ее появление здесь всегда означало выбор кровавой жертвы. А тут еще и Неждан-Глоба… или кто он там. Непросто на этот раз будет Домжару ответ перед людьми держать. Да и Малфриде предстоит ответить, кто сей парень с Днепра. Ведь никогда ранее не бывало, чтобы отданный Ящеру возвращался живым и невредимым.
Сейчас прикапищные поселяне уже выгнали скотину на залитые солнцем низинные луга, раскинувшиеся вдоль озера, где была самая лучшая трава. Сами же занимались своими делами – кто лодки смолил у воды, кто снимал невод с шестов для просушки, женщины чистили кожи, толкли пестами в больших ступах. Но все стали оборачиваться, когда к бережку причалила лодка с волхвами и их спутниками, многие пошли к ним, окликали Забаву, улыбались ей, приветливо махали руками. Все были рады, что дева невредимой из глухомани вернулась. Неждана сперва словно и не разглядели – тот вышел из лодки последним, головы не поднимал. Зато Добрян с его гуслями на ремне через плечо сразу привлек внимание. Но тут Вышезор вытолкнул вперед Неждана, и началось…
Все так же, как и ранее: крики, испуг, удивление. А Вышезор еще и громогласно заявил, мол, смотрите, люди добрые, кого суденицы56 дали ему повстречать в чаще. И велел трубить в рога. Пусть сам Домжар выйдет и пояснит, что это за диво такое они привели.
– Он и так придет, ведь дочка его живой и невредимой от лешего вернулась, – произнес кто-то. – А для отца только это и важно.
– Вот и поглядим, что для него важно, – хмыкнул Вышезор.
Тяжелые, сбитые из цельных бревен ворота капища – не менее мощные, чем в ином городище, – уже растворялись. Вышел и сам Домжар.
Забава с восторгом смотрела на родителя. Она гордилась, что у нее такой отец – величественный, красивый, важный. Он был в торжественном черном облачении, расшитом от горла до подола замысловатыми узорами, блестевшими серебряной проволокой, отчего одеяние казалось еще более прямым, а сам Домжар – более высоким. Но он и был высок и прям, как копье, никакой старческой сутулости, плечи широкие, как у витязя. Следом за ним вышли еще несколько служителей, все седые, как луни. А вот волосы и борода Домжара были всегда белыми, седины в них и не углядишь. Только морщинки у глаз и длинная борода указывали, что он в том возрасте, когда мудрость и жизненный опыт позволяют подняться до уровня общения с богами.
– Сварог с вами и милость его, добрые люди, – громогласно произнес Домжар, ни к кому особо не обращаясь. И добавил: – Вижу, невеста лешего вернулась к нам цела и невредима. Значит, лешак не обидел ее. Значит, лес будет милостив к нам и в дальнейшем, будут полны зверя и дичи наши угодья и племя не станет голодать, как в прошлые годы.
Забава вышла вперед. Вроде как и положено, когда вернувшаяся преклоняет колени под благословение служителя. Она же только и думала, что надо успеть предупредить отца о Глобе. Но не успела. Вышезор уже завел людей, по его наказу они вытолкнули Неждана к Домжару, требовали ответа.
Забава взглянула на отца и увидела, что он не менее потрясен, чем иные до него. Величественный волхв Сварога только и мог, что открывать и закрывать рот, не сводя глаз с юноши, даже попятился от него.
– О Сварог светлый! Кто это, ради самого неба? Глоба?
– А это тебя спросить надо, – не унимался Вышезор. – Мы скольких детей племени отдали на погибель? Скольких оплакали, за скольких молитвы возносим и по сей день! А ты этого охранил! Спас от смерти. Или это Малфрида его отпустила? Вызови ее! Пусть ответит перед всем честным народом.
Упомянутое имя ведьмы заставило Домжара взять себя в руки. Лицо его стало спокойным, он глубоко вздохнул и выпрямился.
– Да, похож парень на Глобу, но он ли?
Неждан, казалось, только этого и ждал. Стал уверять, что он тут впервые, что никогда не бывал у вятичей, что чужие они ему. Но тут увидел печальное личико Забавы и умолк. Сам ведь говорил ей… Вот она его и выдаст сейчас.
Однако Забава ничего не сказала. Только позже, когда уже сидела в большом доме волхвов, где у нее имелась своя пристройка, поведала все отцу, который пришел к ней. Родитель ее был мрачен.
– Если это и впрямь Глоба, многое может измениться.
– А ты попробуй все на Малфриду свернуть! Ведь Глобу увезли за озеро, ну, вместе с той девушкой Умрянкой, у которой косы были едва не до земли. Я мала
