Эти замерзшие пальцы впезапно растрогали Хендрикс. Разве Рейвен не сказала, что весь город думает, будто Эдди – кто-то типа Страшилы Радли [22]? Он был изгоем, поэтому понятно, почему он не хотел доверять ей, почему с осторожностью говорил то, что могло обернуться против него.
Если Хендрикс нужна его помощь, ей придется сделать первый шаг навстречу.
– Просто в этом доме… происходят странные вещи.
– Странные это какие?
Хендрикс поежилась.
– Пожалуйста, не заставляй меня говорить это вслух.
Эдди внимательно смотрел ей в глаза. Она не могла понять, о чем он думал. Думал ли он, что она смеется над ним? Поверил ли он ей?
– Ладно, – наконец сказал он, и тембр его голоса стал ниже, чем мгновение назад. – Короче, я однажды навещал Кайла, еще до того, как его выпустили под поручительство.
Он сделал паузу, словно выжидая, что Хендрикс спросит его, за что был арестован Кайл. Когда она этого не сделала, он сердито покачал головой и пробормотал:
– Гребаный городишко.
– Мне очень жаль, – сказала Хендрикс.
Она не знала, за что извиняется, но Эдди, похоже, это оценил. Он провел рукой по темным волосам, оставив их растрепанными.
– Так вот, Кайл настаивал на том, что он не видел никого рядом с домом. Это был своего рода камень преткновения в разговоре с прокурором. Тот продолжал уверять, что глупо ожидать, что люди поверят в его невиновность, если он не сможет дать им другое объяснение. А Кайл всегда отвечал, что у него этого объяснения нет, но в тот день, когда я пришел к нему в тюрьму, он сказал мне кое-что другое.
Хендрикс ощутила, как по рукам поползли мурашки.
– Что именно?
– Он сказал мне, что почувствовал, что в подвале с ним кто-то был.
Похолодев, Хендрикс задала вопрос:
– Кто-то?
– Кто-то вроде… – Эдди наклонился ближе, и Хендрикс заметила, что он пах гвоздикой и сандаловым деревом. Ничего похожего на навязчивый запах одеколона Грейсона. Он сглотнул, его кадык дернулся. – Кто-то вроде призрака.
Призрака!
Она думала об этом, но подумать и произнести вслух – совершенно разные вещи! Она почувствовала, что Эдди наблюдает за ней, пытаясь оценить ее реакцию, и хотела сказать, что верит ему, и сама думает о том же самом.
Но вместо этого она сделала шаг назад. Слишком сложно было думать, когда они стояли так близко друг к другу.
– Что? – ее голос звучал надтреснуто.
Лицо Эдди вытянулось.
– Хендрикс…
Она подняла руки, останавливая его. Она сама не понимала, почему так реагирует. Она не должна была реагировать так. Раз призраки не ее выдумка, значит, она не сошла с ума. Значит, Грейсон не прятался в бельевом шкафу.
Но как только это слово сорвалось с губ Эдди, она почувствовала, как что-то глубоко внутри нее завибрировало. Она не верила в привидения. Она никогда не верила во все эти сверхъестественные вещи. Сама возможность того, что они могут существовать на самом деле, казалась ей смешной и жуткой одновременно.
Она споткнулась о ступеньки крыльца. В ушах гудело. Когда ноги коснулись тротуара, она кинулась бежать. Эдди окликнул ее по имени, но она не обернулась.
Она неслась мимо его дома, через задний двор сквозь деревья, которые отделяли его мир от ее.
Глава 15
В течение всего следующего дня в школе Хендрикс вновь и вновь мысленно проигрывала разговор с Эдди.
Он почувствовал, что в подвале с ним кто-то был. Кто-то вроде призрака.
Она пыталась выбросить его слова из головы, машинально рисуя каракули в тетради и вполуха слушая лекцию о роли Александра Гамильтона [23] в истории Америки. Но она не могла ничего с этим поделать. Хендрикс чувствовала, как что-то медленно распирает грудь, из-за чего стало трудно дышать. Можно ли доверять Эдди? Что-то глубоко внутри шептало, что он сказал ей правду. И это значило…
Что все, что она слышала или чувствовала, действительно происходило. Все было настоящим.
И призраки были настоящими.
За обедом Хендрикс протиснулась между Рейвен и Порцией и бросила поднос с обедом на стол.
– Кто-нибудь знает, что это за серая фигня? – спросила она, кивая на тарелку.
– «Калифорнийская буханка», – ответила Рейвен.
– Именно это и написано на ценнике, – Хендрикс выдвинула свой стул и плюхнулась на него. – Но это совершенно не объясняет, что такое калифорнийская буханка. Есть предположения?
– Это типа мясного рулета, но без натурального мяса, – объяснил Коннор.
Хендрикс покосилась на свой мясной рулет без мяса.
– Жесть какая-то. А вот это, по краям, это что такое? Разве по закону они не обязаны включать в наши обеды что-то, растущее на земле?
Порция моргнула.
– Что именно?
– Овощи, к примеру, – уточнила Хендрикс.
Рейвен ткнула в разводы красного соуса на своей калифорнийской буханке. – Кетчуп. Помидоры. Вот твои овощи.
– Пожалуй, посижу сегодня на диете, – пробормотала Хендрикс, отодвигая свой поднос.
– Увы. – Коннор потер затылок. – Кстати, жду всех после школы «У Тони».
– «У Тони»?
– Пиццерия на Мэйн-стрит, – сообщила Рейвен, собирая волосы в пучок на макушке. – Чаще всего мы зависаем именно там.
– Чаще всего? – Хендрикс изогнула бровь. – Впервые слышу об этом.
Порция выглядела довольной собой.
– Ну, сначала мы должны были убедиться, что ты наш человек.
Хендрикс усмехнулась.
– И каков вердикт?
Коннор кивнул ей.
– Ты прошла, – сказал он. – Это же очевидно.
Хендрикс нахмурилась, глядя на свой серый рулет. В животе забурчало. Она подумала, что смогла бы потерпеть еще пару часов, если бы ей удалось поесть нормальную еду вместо этого странного месива, из которого состояла ее калифорнийская буханка.
– Я с вами, – сказала она.
* * *«У Тони» – традиционный итальянский ресторанчик старой школы: скатерти в красно-белую клетку, свечи, воткнутые в бутылки из-под Кьянти [24], на кирпичных стенах висят массивные постеры с итальянской пастой разной формы.
Но вместе с тем тут были и старые игровые автоматы, которые выстроились в линию у задней стены, а еще висела табличка, гласящая о наличии караоке в подвальном помещении.
– Классное местечко, – сказал Хендрикс, с любопытством оглядываясь. В воздухе витали ароматы чеснока и свежей выпечки, из динамиков доносился хип-хоп девяностых – Хендрикс знала эту композицию, потому что папа частенько напевал ее в машине.
Она заметила и узнала некоторых одноклассников, следуя за Рейвен, Порцией и Коннором к столику в задней части ресторана, в нескольких метрах от места, где Блейк и Финн играли в видеоигры. Как и в школьной столовой, у них, казалось, была своя собственная кабинка, предназначенная исключительно для них. Кое-кто обернулся, чтобы посмотреть, как они вчетвером прошли мимо, и Хендрикс почувствовала легкое возбуждение от ощущения того, что она становится популярной. И она не могла не наслаждаться этим.
Едва проскользнув в кабинку, Порция и Рейвен принялись спорить о начинках для пиццы. Хендрикс собиралась было вставить слово, но Коннор коснулся ее руки.
– Даже не пытайся, – сказал он, кивая на девушек. – Они не позволят вмешаться.
Хендрикс
