- Усаги и Мамору не консерваторы, несмотря на пристрастие моего друга к классическим рубашкам, - усмехнулся Зой, - им понравится.
Ами кивнула.
Она была занята тем, что развешивала на беседке и прилегающих к ней кустах жасмина гирлянды, которые, кажется, забрали из спальни Минако. Ами подходила к этому очень ответственно по двум причинам: во-первых, ей не хотелось ненароком испортить хрупкие лампочки, а во-вторых, это нехитрое занятие помогало сосредоточиться на деле и как можно меньше смотреть на Зоя.
А не смотреть на него было очень важно.
Работа продолжалась уже около двух часов, и за это время беседка, в которой предстояло проводить церемонию, была оплетена настоящими и искусственными цветами, а тропинка к ней посыпана лепестками алых роз. Вокруг свободного пространства, изображающего танцпол, Ами разбросала большие расшитые подушки, чтобы можно было отдохнуть от долгих зажигательных танцев, а у берега пруда они поставили длинный диван, который одолжили у Кунсайта. Под самым большим кустом жасмина кучей лежала всякая мелочь: атласные ленты, разноцветные подсвечники, горшочки с сухоцветами и посуда в отдельной, тщательно упакованной коробке.
Пока Зой таскал, устанавливал и передвигал мебель, он совершенно взмок, и поэтому расстегнул пуговицы своей рубашки и подкатил рукава до самых локтей.
В этом-то и заключалась проблема.
Ами периодически забывала о том, что невыносимый рыжий парень, с которым ей приходится работать – модель. А модельная карьера накладывает некоторые обязательства, главное из которых – всегда прекрасно выглядеть.
И Зойсайт справлялся с этим безукоризненно.
Ами вдруг тоже стало невыносимо жарко, словно это она таскала столы уже целый час. Чтобы скрыть подступившее необъяснимое смущение, она уткнулась лицом в куст жасмина и сделала глубокий вдох. Нос тут же наполнился терпким ароматом.
Так не должно было быть, это неправильно.
Она ведь серьезная молодая девушка, врач-ординатор. Она еще на первом курсе написала три статьи в медицинский журнал, ездила волонтером в Африку, а сейчас три раза в неделю работает в бесплатной столовой. У нее вся жизнь на ближайшие десять лет расписана по секундам, и отступать от этого плана никак нельзя.
Окончание ординатуры, переезд на новую квартиру, свадьба с Рио…
Ами не удержалась и через плечо взглянула на своего напарника, который в эту секунду боролся с особенно упрямым столом из дома Нефрита. Дубовое чудовище никак не хотело вставать на отведенное ему место, и Зойсайту приходилось напрягаться вдвое больше, чтобы сдвинуть его хоть на миллиметр. От усердия парень сжал зубы, его худые жилистые руки напряглись до такой степени, что сквозь кожу проступили вены, а когда полы рубашки немного отходили в сторону, можно было разглядеть точеный рельеф его пресса…
Ну какой тут, к черту, Рио?
Ами поспешно отвернулась и вздохнула.
Она должна быть выше этого.
Это ведь она всегда говорила своим подругам, особенно влюбчивой Минако, что внешняя красота пуста и переоценена. А единственное, что важно – это внутренний мир. А теперь сидит и так бесстыдно пялится на чьи-то мышцы.
Но, если подумать, оказалось, что у Зойсайта и внутренний мир обширен и разнообразен.
За то время, пока они разбирали и планировали обстановку будущей свадьбы, они успели обсудить очень многое: странные методы работы Каори, повышение цен на метро, прошлую церемонию вручения наград Американской киноакадемии и даже последние исследования в нейрохирургии. И Ами с удивлением обнаружила, что Зой не только легко поддерживает любую тему, но и имеет по каждой из них свое мнение.
Это вводило рассудительную Мицуно в ступор.
Неужели она оказалась настолько поверхностной, что лично повесила неприятный ярлык на неплохого, в общем-то, парня?
Да, Зойсайт без сомнений был обидчивым и немного жеманным, и, вполне возможно, увлекался парнями, но это же не причина, чтобы испытывать к нему такую неприязнь?
Наверное, было бы лучше, если бы Ами последовала примеру Кунсайта и сохраняла нейтралитет. Ведь с Джедом и самим Кунсайтом она даже могла весьма сносно ладить, если только речь в компании шла о каких-то научных разработках или литературе, а поблизости не было никого из их остальных друзей.
Потому что Нефрит и Зойсайт всегда казались ей существами с другой планеты, слишком далекими от того, чтобы понять, о чем вообще она говорит. Но, может, она все-таки была неправа?
Сзади послышалось деликатное покашливание, и Ами вздрогнула от неожиданности.
- Так значит, ты медик, как Мамору?
- Не совсем, - мотнула головой Ами, мысленно поблагодарив Зоя за то, что заставил ее мысли выйти из опасного русла. - Мамору хирург, а я – всего лишь педиатр.
- И ты всегда хотела быть педиатром?
Ами положила на землю гирлянду, которую уже несколько минут бестолково сжимала в руках, и повернулась.
Ее рыжий помощник наконец-то одолел своего деревянного врага, и теперь, словно знаменуя свою победу, уселся прямо на него. Безжалостное яркое освещение сада бросало на него черные тени, ярче вычерчивая красивые черты лица и оттеняя линии мышц.
- Нет, - голос у Ами дрогнул, и она поспешила скрыть это за приступом кашля. – Нет, в детстве я мечтала быть художником.
Зой удивленно вскинул ухоженные брови, выражая недоумение, и вид у него был такой красноречивый, что Ами, не удержавшись, прыснула.
- Все очень просто, - поспешила объяснить она. – Мой отец художник.
- Так почему же ты не пошла по его стопам?
Ами задумалась на мгновение.
Она редко с кем-то обсуждала свои семейные дела: ей казалось, что это немного неуместно. О том, как она жила в детстве и в какой атмосфере выросла, знали разве что девочки - больше никто, даже Рио Урава, не был в это посвящен. Разумеется, произошедшее не было какой-то невероятной тайной: супруги Мицуно не первые родители в разводе, взять хотя бы семью Минако. У остальных и того хуже: Рей росла под пристальным присмотром дедушки, потому что ее мать умерла, а отец так и не смог этого пережить, Мако и вовсе осталась сиротой в детстве. На фоне их жизненных историй проблемы Ами казались попросту смешными.
И все-таки, обсуждать семейные передряги с Зойсайтом, человеком, которого, как оказалось, она совсем не знала…
- Хотя постой, - произнес Зой прежде, чем она пришла к какому-то решению, - дай я сам угадаю. Твои родители развелись, и теперь дома даже профессия отца под запретом?
Он слегка наклонил голову набок и прищурил глаза, словно пытался рассмотреть душу Ами, и она поежилась от этого пристального взгляда. Как будто ее снова уронили в пруд с холодной водой.
Она хотела произнести что-то, но не могла даже рта раскрыть.
- Значит, угадал, - кивнул Зойсайт.
На время воцарилось молчание, которое прерывал лишь тихий плеск воды в озере.
Ами чувствовала себя
