Сердце пронзила острая боль. В глазах потемнело. Неужели, правда?

Рыдающую Гайну уже уволокли прочь. Конно остался один. Их взгляды снова встретились. Юноша был бледен, но удивительно спокоен, и только губы его слегка шевелились, словно он хотел и не смел что-то сказать. Ни гнева, ни страха — только надежда. Надежда на того, кто не мог пошевелить и пальцем.

Роланд был один против этого мира. И потому он мог только смотреть, заключенный в оболочку из переставшей подчиняться плоти. Смотреть, остро ощущая свою беспомощность, смотреть, как медленно опускается на колени Конно, как он запрокидывает голову, бросая последний взгляд по сторонам, как длинные волосы падают ему на лицо и совершавший казнь рыцарь откидывает их с шеи. Как он замахивается мечом…

…и как летит над собравшимися отрубленная голова, орошая все фонтаном крови.

Она упала куда-то в толпу, на чьи-то подставленные руки. Роланд почувствовал, как внутренности его сжались. Пришлось собрать в кулак волю, чтобы подавить позыв. Где-то пронзительно вскрикнула женщина. Среди фрейлин наметилось шевеление — там кто-то упал в обморок, но остальные словно не обратили на это внимания. Они жадно, вытягивая шеи, смотрели, как голову передают из рук в руки. Как ее бережно кладут на помост в двух шагах от замерших в объятии короля и королевы, и как Мэбилон носком туфельки осторожно, брезгливо отпихивает страшный дар прочь.

— Унесите.

Тело завернули в плащ. Голову уложили туда же.

— Отправьте в склеп, — распорядилась королева. — Пусть остальных там ждет — тех, кто пытается пойти его путем.

Роланд осторожно проводил глазами двух стражников, которые унесли страшный груз прочь. Рыцарь спокойно шествовал за ними по пятам. Он боялся пошевелиться, боялся вздохнуть. Боялся сомкнуть веки. Лишь смутно он чувствовал, как его обнимают женские руки. Руки женщины, которая несколько минут назад отправила на смерть чужого сына. И его друга, которого он хотел, но не мог спасти.

Она что-то сказала. Он не расслышал. Она потрепала его по плечу. Он ничего не почувствовал. Она попыталась стронуть его с места. Он не пошевелился. Она продолжала шептать, настойчиво увлекая его за собой. Он прислушался.

— Ты так устал, так потрясен… мой бедный… Ты был под действием враждебных чар… Теперь они спадут… Теперь ты станешь прежним, — ворковала женщина с обагренными кровью руками и нежной улыбкой на устах. — Ты отдохнешь и вновь ко мне вернешься… Идем со мной в прохладу тихих комнат. Так лишь покой и сон, и наслажденье. Ты будешь спать, а я тебе спою. Я буду охранять твой сон.

Она еще что-то говорила, даже улыбалась и шутила. Он молчал. Он знал, что теперь уже ничего не будет, как прежде.

Конь мчался по воздуху так плавно и быстро. Всадник держал ее так крепко и бережно. Под его толстым плащом было так тепло и уютно, что Дженнет даже немного задремала. Очнулась она внезапно, когда конь резко повернул набок, накренившись и начиная снижаться. Встрепенувшись, девушка вскрикнула от неожиданности и вцепилась в руку рыцаря всеми десятью пальцами.

— Что это?

— Мы прибыли, — прозвучал глухой лязгающий голос.

Вечерело. То ли время повернуло вспять, то ли они провели в воздухе почти сутки. Закатное солнце висело над морем — еще чуть-чуть, и оно коснется горизонта. Небо уже расцветало алыми и оранжевыми полосами. Зарумянились и облака.

Легко и быстро перебирая ногами, как будто бежал налегке по невидимой дороге, конь снижался к высокой башне, стоявшей на небольшом скалистом островке в нескольких десятках ярдов от берега. Башня словно вырастала из скалы — дикий камень постепенно уступал место обычной кладке. У башни имелся небольшой внутренний дворик не более десяти-двенадцати ярдов в ширину и около двадцати ярдов в длину, обнесенный частично развалившейся крепостной стеной. Ни ворот, ни тропы, ведущей к воде, не было видно, зато имелись небольшие надворные постройки. Сама башня, круглая, имела, если судить по окошкам-бойницам, шесть этажей и простую конусообразную крышу. Пенный прибой ярился и кадился на скалы. Волны словно пытались допрыгнуть до башни, но не доставали даже до крепостной стены, что злило стихию еще больше.

— Прилив, — лязгнул рыцарь, когда конь описал над башней круг.

— Что?

— Прилив. Вода поднялась. Отрезала остров.

До девушки немного дошло. Это был полуостров, соединенный с сушей перешейком. Но сейчас, во время прилива, перешеек залило водой, превратив полуостров в островок.

Конь сделал еще круг — Дженнет показалось, специально для того, чтобы ее могли рассмотреть из окошек — после чего легко приземлился на дворе. Тотчас из дверей вышли еще два рыцаря, похожие на первого одеждой, как две капли воды. Их бледные лица наводили на мысль, что они не любят бывать на свежем воздухе. А тонкие костистые лица говорили, что их обладатели либо больны, либо нарочно изнуряют себя постом и умерщвлениями плоти. Не сразу в глаза бросались нечеловечески большие раскосые глаза, тонкие носы, острые подбородки и брови вразлет. Это были лица высших эльфов, и их бледность и худоба были естественны.

— Следуй за нами, дочь человеческая, — произнес один из них.

Дженнет обернулась на «своего» рыцаря. Тот легко спешился и подал гостье руку:

— Прошу. Она ждет.

Она? В душе девушки проснулось любопытство.

Внутри башня выглядела странно. Ни одного окна, но свет лился откуда-то сверху — призрачный, тусклый, багряный с золотыми всполохами. В лучах света танцевали… нет, не пылинки, а словно хлопья черной сажи. И пахло камнем, дымом и сухой листвой, как в парках осенью. Под ногами был дикий камень, из дикого необработанного камня были и стены, а вверх вела крутая лестница.

По ней девушку и повели наверх. Ступени были высокими и узкими, к тому же слегка тронутые временем, так что приходилось выбирать, куда поставить ногу. Рыцари шагали уверенно и быстро, и Дженнет приходилось спешить изо всех сил, чтобы не отстать. Несмотря на то, что ей пока не сделали ничего плохого, она все равно ужасно боялась своих спутников. Уж слишком суровыми были их прекрасные и холодные лица. Нелюди, одно слово!

Лестница оказалась длинной, словно башня была внутри больше, чем снаружи. Дженнет запыхалась, а ее конвоиры, несмотря на доспехи, двигались все также легко и изящно. Остановившись перед низкой дверью, один из них трижды стукнул кулаком, и та распахнулась от толчка.

— Входи.

Пригнувшись, Дженнет переступила порожек. Сзади тяжело бухнула дверь, отрезая ее от остального мира и словно давая понять, что побег невозможен.

Девушка огляделась, от души надеясь, что это не еще одна ловушка. Она попала в просторную комнату, погруженную в полумрак. В массивном камине из темно-зеленого камня с малахитовыми разводами слабо тлел огонь. Два небольших — только ребенку и пролезть — окошка казались просто светлыми пятнами. В центре комнаты на толстой цепи висел огромный