Раз или два вдалеке послышался какой-то шум — то ли лай собак, то ли вой волков. И тогда девушка собирала последние силы и прибавляла шаг. Ей казалось, что если она остановится, то упадет замертво и больше никогда не встанет. Но ей надо дойти до Озера. Там живет Озерная Дева, которая может ей помочь. Иначе просто не может быть.
Было холодно. Под простым шерстяным платьем на ней была только тонкая сорочка и чулки. Одежда уже намокла от снега, неприятно липла к телу, и Дженнет раз или два отстраненно подумала о том, что может простудиться. Но это потом. Не сейчас. Сначала ей надо добраться до Озера и задать вопрос Озерной Деве. А потом… потом будь, что будет! Если уж Озерная Дева откажется ей помочь и скажет, что она зря проделала свой долгий путь, если нет такой силы, которая вернула бы девушке жениха, то какое дело до того, когда и как она умрет — через много лет от старости или на берегу озера от простуды? Дженнет была уверена, что без Роланда она не будет жить.
«Роланд… любимый…если ты меня слышишь…»
На миг ей показалось, что впереди между деревьями возник знакомый силуэт. Дженнет моргнула заледеневшими ресницами — да, это Роланд Бартон. В светлой рубашке и белом жилете, без шейного платка, идет к ней по сугробам.
— Роланд, как ты здесь…
— Я не мог…
Остальные слова утонули в вое поднявшегося ветра. Взвилась снежная поземка, сбивая с ног. Но Роланд протянул руки — и Дженнет с криком кинулась к нему на шею:
— Нашла!..
И руки сомкнулись вокруг шершавого ствола.
Разочарование было так велико, что девушка разрыдалась в голос, уткнувшись носом в заледеневшую кору. И плакала до тех пор, пока без сил не сползла по стволу в сугроб, свернувшись калачиком. Ночная тьма проникла под сомкнутые веки, чернотой затопила сознание, и вой усиливавшегося ветра смешался с постепенно угасавшим шумом крови в жилах.
А женщина, в темной комнате на вершине одинокой башни следившая в зеркале котла за каждым ее движением, резко выпрямилась и покачала головой.
— Надо же, — промолвила она. — А малышка-то не простая…
Она выпрямилась, новым, оценивающим взглядом окинув комнату. Закопченные своды, усыпанный соломой пол, массивный очаг, в котором горит неугасимой пламя, котел на треножнике, небольшое окошко. Был вечер, и багровый закат вползал в комнату. Алые лучи заходящего солнца и алые языки пламени заливали комнату кровавым светом. Все вокруг было алого, бордового, малинового оттенка. А где-то там сейчас царила ночь…
— Эй, кто там? — крикнула женщина. — Ко мне!
Минуту спустя послышались легкие шаги. Низенькая дверь, словно нарочно устроенная так, чтобы всякий кланялся при входе, отворилась, пропуская рыцаря в легких доспехах, но без оружия и шлема.
— Вы звали, госпожа? — тонкое лицо его было бесстрастным.
Несколько минут женщина внимательно смотрела на мужчину, словно пыталась запомнить навсегда каждую черточку его лица — или же проникнуть в его мысли.
— Ты знаешь, кто я? — изучив его черты, поинтересовалась она.
— Да.
— Кто я?
— Королева. Моя королева…
— Ты помнишь это!
— Я никогда не забывал. Мы все помним!
— Не все…
Рыцарь сделал движение, хватая себя за бедро, где должен был висеть меч.
— Кто это? — промолвил он изменившимся голосом. — Кто этот предатель?
— Не он. Она, — зеленые глаза женщины сузились. — Королева Мэбилон.
Рыцарь побледнел. С некоторых пор имя правящей королевы в башне было под запретом.
— Но мы еще напомним о себе, — промолвила женщина. — Ты готов пуститься в путь?
— Приказывайте, моя госпожа!
— Хорошо, — женщина махнула рукой. — Подойди сюда. Смотри!
Рыцарь приблизился к котлу, всмотрелся в его темные недра. Картинка там уже изменилась, и он вопросительно шевельнул бровями.
— Да. Это она. Привези ее сюда.
Дженнет повернулась набок, и поморщилась, когда что-то зашекотало ей нос. Девушка чихнула, сквозь сон махнула ладонью по лицу, убирая… траву?
Не открывая глаз, Дженнет провела пальцами по земле…
Земле?
Удивление ее было так велико, что девушка резко выпрямилась, с удивлением и испугом озираясь по сторонам. Она спала у корней старого пня. Когда-то это было корявое дерево, но время обломало его вершину, ободрало кору, и теперь среди травы возвышался голый остов высотой в полтора человеческих роста. Два обломка нижних сучьев напоминали руки. В трещинах на стволе можно было угадать человеческое лицо. Вокруг рос кустарник — лещина, боярышник, бузина. А в каких-то десяти шагах плескалось озеро.
Вскрикнув, девушка поднялась на ноги, подошла к берегу и опустилась на колени, со слезами на глазах глядя на водную гладь. Озеро было небольшим — можно было рассмотреть дальний берег. Не везде кусты подходили вплотную к воде — справа, шагах в пятидесяти, раскинулся луг. Если присмотреться, на горизонте вставали холмы.
— Неужели, это оно?
Да, стоило признать, что чудо свершилось. Еще накануне ее окружали сугробы, и землю терзал предрождественский мороз, а сейчас, кажется, была ранняя осень. На орешнике виднелись гнезда орехов, бузина и боярышник изобиловали ягодами, трава пожелтела и истончилась, а в листве мелькали первые желтые листья, словно оброненные кем-то золотые монетки. Но с чистого неба лилось благодатное и такое желанное после зимы и вьюги тепло. Попискивали снующие по веткам синицы. Лес в отдалении шумел кронами, и было в его шуме нечто знакомое, успокаивающее. Точно также шептал лес возле обители друидесс. Дженнет с удивлением поняла, что не просто слышит шорох листвы, но и различает «голоса» различных пород деревьев. Неужели наследие друидесс дало о себе знать?
Впрочем, сейчас было не до того. Достаточно, что она понимает — лес вокруг живой. Он думает, дышит, чувствует. А это значит, что она все-таки попала в волшебную страну. И надо теперь дождаться появления Озерной Девы. Но для начала неплохо бы привести себя в порядок.
Дженнет коснулась ладонями воды, умылась и напилась из горсти. Дождавшись, пока взбаламученная водная гладь успокоится, она посмотрела на свое отражение, машинально убрала за уши пряди растрепанных волос. Боже, какая она грязная! На щеках темные пятна, в волосах запутались мелкие травинки. А во что превратилось платье! Если Озерная Дева увидит такую замарашку, она, чего доброго,
