— Сейчас мы поедем ко мне, — увещевал ее отец Джеймс. — Там ты проведешь ночь, а завтра рано поутру отправимся в Темптон. Это недалеко, но сегодня засветло мы бы до него не добрались… Да, милая, там живет твоя матушка. Тебе знакомо это название?
Дженнет не успела покачать головой — мимо нее прошмыгнула миссис Стоун, прижимая к груди ворох старого тряпья.
— Ну, прощай, девочка! — пустила она деловую слезу. — А я тут пока старье спалю.
Дженнет проводила ее взглядом, уже собралась улыбнуться на прощание, но улыбка замерла на ее губах. Этот «ворох тряпья» был ее старым платьем, в котором она попала к этой семье. Пока болела и лежала в постели, девушка не вспоминала о своих вещах, и вот…
На ее глазах миссис Стоун подошла к камину и вывалила платье в огонь.
Вскрикнув, Дженнет выронила узелок и кинулась к камину. Пламя взметнулось чуть ли не до трубы, вместе с клубами удушливого дыма, вмиг заполнившего комнату.
— Ну, ты и придумала, жена! — мистер Стоун с бранью кинулся к окну. — Чего удумала! Теперь напускала дыму! Такое во дворе надо сжигать, а то и вовсе на пустырь идти и там же золу закопать от греха подальше!
Дым выедал глаза, но для Дженнет было все едино. Не то, чтобы ей было так дорого платье, подаренное леди Росмерту, но к платью была приколота роза, подарок волшебницы! Роза, лепестки которой исполняли желания…
Не обращая внимания на крики, она сунула руки в огонь, вытаскивая ветошь, в которую превратился ее недавний наряд — платье из волшебной страны в мире людей довольно быстро обветшало, постарев лет на двадцать за несколько дней, — встряхнула, осматривая, и пальцы ее сомкнулись на лепестках растрепанного бутона.
Роза успела высохнуть, словно ее нарочно засушили для гербария, ухитрившись сохранить форму. И лишь цвет лепестков сменился с нежно-розового на пепельно-серый.
— Да что ты? Что ты делаешь? — хлопотала рядом фермерша. — Если тебе на память надо, так я бы лоскуток срезала… Я ж думала, ты новую жизнь начинаешь…
— Раньше надо было сжигать! — ворчал ее муж.
Дженнет, стоя на коленях над очагом, сжимала сухой бутон в дрожащих руках, и ее душили рыдания.
— Нам пора, — тяжелая рука пастора легла на локоть. Схватив за него цепкими пальцами, преподобный отец Джеймс рывком поднял девушку на ноги.
От толчка она чуть сильнее сжала сухой бутон, и лепестки раскрошились, падая на пол. Дженнет вскрикнула, но горестный вопль тут же сменился криком радости — в середине, под верхним слоем, бутон был по-прежнему твердым и упругим.
Вывернувшись из рук пастора, девушка торопливо принялась раздирать сморщенные лепестки, и в самой сердцевинке вдруг вспыхнуло что-то яркое. Последний лепесток, крошечный, так и не расправившийся до конца, все еще оставался свежим и сохранил свой бледно-розовый цвет. Единственный живой лепесток на мертвом цветке.
Держа его на ладони, Дженнет впилась в него взглядом. Рыцарь Ролло говорил, что можно загадать желание, и оно исполнится. Ей не нужны были ни новые платья, ни красивые туфельки, ни украшения, ни даже золотая карета с четверкой лошадей. Ей нужно было вернуться в волшебную страну и найти Роланда. Но что для этого надо сделать?
— Я хочу вернуться в страну фей! — воскликнула она и, не придумав ничего лучшего, подкинула лепесток вверх.
В тот же миг он вспыхнул золотым огнем, переливаясь и сверкая, как крошечное солнышко.
— Волшебство фейри! — радостно закричал Метью, прыгая и хлопая в ладоши.
— Это колдовство, — воскликнул пастор. — Немедленно прекратить!
Но золотистый огонек уже рванулся к открытому мистером Стоуном окну и выплыл наружу. Оттолкнув попавшуюся на пути миссис Стоун, Дженнет со всех ног кинулась за ним.
На дворе стоял пасторский возок, и кучер с разинутым ртом смотрел за яркой искоркой, которая проплыла по воздуху. Дженнет, теряя деревянные башмаки, сбежала с крыльца и устремилась вдогонку. За ее спиной хлопнула дверь, послышались голоса фермера, его жены, пастора, но она и не думала останавливаться. Огонек вылетел за ворота и направился через поле к темневшему невдалеке лесу. Торопясь, спотыкаясь и едва не падая из-за мешавшихся юбок, девушка бегом пересекла поле и ворвалась в лес.
Опасаясь погони, она спешила изо всех сил. Сердце колотилось в горле, рот наполнился вязкой слюной, она едва дышала, а руки и ноги дрожали от напряжения, но девушка не останавливалась, хотя несколько раз с содроганием думала, что вот-вот колени подогнутся, и она упадет в снег. А там подоспеет погоня…
Тихая песенка ворвалась в уши, пробившись сквозь гуд крови и хриплое дыхание. Где-то в чаще леса звонкий голосок выводил нехитрую песенку, которая вплеталась в легкую мелодию свирели.
Девушка Нелли на свете жила –
Нелли, о Нелли! –
Красивее всех в деревне была.
Пой, свирель моя, пой!
Однажды она пошла за водой –
Нелли, о Нелли! –
Чепчик надела любимый свой.
Пой, свирель моя, пой!
Но только склонилась — плеснула волна –
Нелли, о Нелли! –
С ее головы чепец сорвала.
Пой, свирель моя, пой!
И сразу ундина со дна всплыла –
Нелли, о Нелли! –
Чепчик она себе забрала.
Пой, свирель моя, пой!
Прыгнула Нелли, вернуть что чепец –
Нелли, о Нелли! –
Но волны хлестнули — настал ей конец.
Пой, свирель моя, пой!
Задыхаясь, Дженнет бежала на песню, продираясь сквозь лес. С каждым шагом сугробы становились все выше, кусты росли все гуще, цепляясь ветками за подол платья и растрепавшиеся волосы. Где-то осталась, зацепившись за сучок, шаль. Сбилась шляпка, и девушка торопливо сорвала ее с головы, откинув в сторону. Отяжелевший, намокший подол лип к ногам, в башмачки набился снег. У одного из них оторвалась подошва, и носок вмиг промок, но девушка не замечала ничего. Она спешила так, словно от этого зависела ее жизнь. Ведь, заставляя торопиться, впереди мерцал золотистый огонек, маня за собой.
Среди кленов, осин, рябин и вязов замелькали ели. Их становилось все больше и больше, и скоро, чтобы пройти, надо было то и дело отгибать колючие еловые лапы. Песенка почти смолкла, но среди деревьев уже наметился просвет.
Еще несколько шагов, и Дженнет оказалась на поляне. Ели обступили ее плотным кольцом, и только в одном месте и можно было пройти.
Полянка шириной в пятнадцать шагов была засыпана ровным слоем снега, удивительно гладкого и мягкого даже на вид. Ни следа зверя или птицы не было на нем. В самой же середине поляны высился гранитный валун, со всех сторон покрытый пятнами мха и лишайника. У его темно-серых с разводами боков из-под снега пробивались ярко-зеленые упругие стебли повилики, и Дженнет, увидев эту зелень на белом снегу, едва сдержала радостный вскрик.
Но мало того — на самом камне сидела девушка невысокого роста в зеленом
