— После полудня пойдём к господину Анахету. Обрисуете ситуацию. Быть может, вам и не захочется после этого покидать город.

«Сомневаюсь», — подумал Антониан. Какую бы заманчивую выгоду ни сулила эта встреча, но гахтар — чудовищное порождение самой тьмы — видело его. И Сандрию. Он только кивнул: сходить можно, а там как получится.

Пообедав в комнате, мужчины оставили женщин одних и вышли на улицу. Стоял холод, дыхание отчётливо виднелось паром. Энард и Антониан направились к Кварталу Фонарей — туда, откуда сбежали, спасаясь от гахтара. Легионер всю дорогу молчал, но говорить юноше всё равно не хотелось. Чувство ужаса нарастало. Антониан клялся, что больше никогда не вернётся на улицу богатых домов.

Здесь стояла гробовая тишина. Казалось, что квартал вымер — наглухо закрытые ворота в поместья, ни одной живой души. Улицы будто бы опустели сами собой: стража убрала все следы нападения чудовища. Шли долго, осторожно, прижимаясь к заборам, прячась то ли от гахтара, то ли от случайных свидетелей. Пропустили поворот к разгромленной резиденции Ветер, обошли ещё одну улицу. Энард остановился и притих. Антониан выглянул из-за его плеча.

Поместье, где они остановились, окружило десятка два стражи. У ворот стояла повозка с настежь открытыми дверцами. Стражники около неё о чём-то тихо переговаривались, а Энард сделал шаг ближе, прижимаясь к каменному забору, на котором висели остатки виноградной лозы, уничтоженной последними ядовитыми дождями.

Анахета выводили под руки. Седовласый аристократ не сопротивлялся, ничего не говорил, молча вышел за ворота и остановился только у самой дверцы повозки, сморщив лицо. К нему обратился усатый стражник, идущий за его спиной:

— Залезайте. Префект займётся вами сразу, как ситуация прояснится.

— Большая ошибка, Терамин, что ты поставил на Катилуса, — ответил Анахет. — Партия разыграна не в его пользу.

Капитан стражи схватил аристократа за плечо и развернул к себе:

— Как вы запели, Ганард. Только одна фальшивая нота у вас — вы отправляетесь в темницу, а префект всё ещё контролирует город.

— Ненадолго, Терамин. Ненадолго. Чёрные плащи, зверь, убийство Ветер. Ветмах трещит по швам. И ты это прекрасно понимаешь. Вся провинция погружается в хаос, и наш… прекрасный город она тянет на дно.

Капитан не ответил и кивнул стражникам. Те затащили Ганарда Анахета в повозку, захлопнули дверцы, и возница хлестнул поводьями.

— Вот и всё, — отметил Энард.

— Не понимаю, — Антониан нахмурился. — Заговор?

— Не знаю, — он был в растерянности. — С тех пор, как на нас напал гахтар, я сбился с толку. Пожалуй, самое верное будет спасаться от чудовища, пока оно не решило заняться вами.

***

— В эту ночь прибавилась улица в Западном квартале, господин префект, — произнёс в гробовом молчании капитан Терамин. — Почти вся улица изуверски растерзана, убиты семейства Паоден, Арамон…

Ройд дрожащей рукой поднёс к губам кубок с вином. Ситуация вышла из-под контроля: вырезана целая улица, а толпы недовольных взывают к властям о голоде. Пытаться скрыть убийства совершенно пустое дело: нужно искать виновных. Искать, придумывать — всё, что угодно, лишь бы народ видел, что муниципалитет в силах дать ему защиту. Но народ видел ложь, ощущал её смердящее зловоние. Масло в огонь подливали люди в балахонах. Их становилось всё больше.

— Что там с Анахетом? — спросил Ройд.

— Арестован, — ответил Терамин. — Я приказал бросить его в темницу крепости. На мой взгляд, вы только разворошили улей, господин. При всём уважении к вам. Считаю, что следовало взять в заложники и всё его семейство.

— От его семейства ничего не осталось, — отрезал префект. — Во всяком случае, в Ветмахе у него жена и сестра, его наследники неизвестно где. Лучше о более насущном… о звере.

— Да, господин?

— Сколько наёмничьих групп нанялось в охоту? — спросил Катилус, мешая вино в кубке.

— Пять.

— Пять? — Ройд встал. — Всего пять? У нас город полон наёмников!

— Серьёзные группы покинули Ветмах, — произнёс виновато Терамин, отвернувшись. — Все, у кого были связи, ушли. Одна пробилась с боем. Вместе с ней ушли где-то десять крупных купцов, бросив абсолютно всё.

— Проклятие, — вздохнул Ройд. — А Нарданкен? Где люди Рубинового Войска?

— Они… поместье пустое, господин, — капитан нервно почесал щетину на щеке.

— Не понимаю, — Ройд подозвал служанку с кувшином. Тот оказался пустой и служанка, тихо извинившись, побежала наполнять сосуд. — Впрочем, без него справимся, капитан. Передаю в распоряжение мою гвардию. Объяви страже, что убившему чудовище будет выплачена премия в размере годового жалованья и присуждён статус почётного горожанина. Склады торгашей теперь собственность муниципалитета, разберись с ними. Успокойте, демон побери, народ. И убейте эту тварь!

Терамин поклонился и, цокая подошвами сапог, покинул префекта. В приёмной зале остались только он и пять гвардейцев.

— Клемес, будешь помогать капитану, — пробубнил устало Ройд. — И лично мне докладывай, что творится в городе.

— Как прикажете, — поклонился тот.

В залу вошла темноволосая служанка с полным кувшином. Ройд лениво вытянул кубок:

— Каким богам нужно молиться, чтобы одолеть зверя?

Служанка подняла большие фиалковые глаза на префекта. Такой диве бы не прислуживать в каком-то глухом городишке в уничтоженной войной провинции, а обучаться в анклаве творить заклинания, если бы боги одарили её Мощью.

— Ну же, отвечай префекту, — протянул Ройд мягко. — Каким богам ты молишься?

— Лерону и Заласу, господин, — робко ответила девушка.

— Сколько же солдат здесь положила мятежная королева, — проговорил Ройд, глядя на неё, — а народ Норзрины всё равно молится имперским богам. А ты, Клемес?

— Лерону и Заласу, господин.

— О чём я и говорю! — махнул рукой префект. — Так почему же ни Залас, ни Лерон не вмешаются и не вернут нам былое?

— Боги отвернулись от Цинмара, — произнесла служанка, опустив голову, — когда Святое Воинство попыталось оспорить их владычество.

— А Некрос? — Ройд залпом осушил кубок и поморщился. Так вино пить нельзя. — Материализовавшийся, мать его, бог, сын Заласа, второй по счёту, тридцать четыре года войны с некромантами, демонами и чудовищами, чтобы потом повоевать ещё и просрать величайшую империю всех времён! Мир, вероятно, сошёл с ума…

— А вы в каких богов верите? — спросил Клемес.

— Не знаю, — бросил Ройд. — Я перестал доверять богам после того, как потерял единственного сына… — он закрыл тяжёлые веки, поднёс полный кубок к губам. — Мой мальчик… погиб, когда мятежники брали Норзесилл. Ветер проиграла сражение на Рее, и Первый паладин взял город в осаду. Я молился, чтобы Лерон и Залас помогли ему пережить битву и победить. А потом, — вздохнул Ройд, — я снял его останки со стен Норзесилла. Боги оказались глухи к моим молитвам тогда, и не слышат меня до сих пор.

Повисло молчание. Префект повертел кубок в руках, сунул его служанке и поднялся с трона, чуть покачнувшись:

— Отдохну пару часиков. Ты за главного, Клемес.

***

Вокруг расстилалась тёмная гладь — пустота, пронизываемая туманами, утопала в тишине. Ирма слепо шагнула и, не найдя твёрдой поверхности под ногами, провалилась. Она упала, и туман объял её, скрыв под собой её