— Зерион бы сейчас рассказал про историю этого города, — Сенетра внимательно осматривала покинутые дома. — Я буду скучать по его лекциям…

— Я тоже, — протянул Фирдос-Сар. — Знатно занимала его болтовня на привалах… Казалось, что хренов рунариец знал всё на свете.

У Ринельгера стрельнуло сердце, он отвернулся от отряда. Появилось сильное желание уйти, отколоться, чтобы не слышать соратников и не смотреть им в глаза. Смерть стала обыденной, привилась привычка наблюдать за ней с каменным выражением лица, нести её на острие клинка и в каждом посылаемом заклинании, знать, что в любой момент может погибнуть твой друг, соратник, ты сам.

Ардира поднял кулак, и одновременно с этим где-то вдалеке зазвучал боевой рог.

— Легион, — одними губами прошептал Ринельгер.

Усилился ветер с севера, набирая ураганную силу. Чародей вытянул шею, прищурился, пытаясь рассмотреть то, что двигалось на город. Тьма заслонила склон, по которому была проложена дорога в Норзрину, но в ней отчётливо виднелись десятки огней, приближающихся к воротам.

— Мёртвый Легион, — произнёс мрачно Ардира. — Мать его за ногу… Всё-таки пришёл.

— Они будут здесь, командир, — сказал Фирдос-Сар, сжимая ручку секиры. — И не станут разбирать, кого резать, а кому оставлять жизнь.

— У них могущественный чародей, — произнесла Ирма так, будто священник читал заупокойную речь, и после её слов под порывом ветра что-то рухнуло впереди. — Он блокирует подступы к городу.

— Да, что-то есть, — Ринельгер ещё раз присмотрелся: приближающиеся огни не имели чётких очертаний.

— Отряд! — Ардира скинул с плеча щит и вытащил меч. — Назад, к храму!

Они попятились, ветер ударил в лицо и чуть не сбил с ног. Ринельгер почувствовал всадников, крикнул об этом командиру. Небеса осветил горящий шар; словно комета с демоническим пламенем, он пролетел над крышами домов и врезался в торчащую неподалёку смотровую башню. Ардира махнул мечом в ближайший проулок.

— Они пришли за Каменщиком, — сказал он, когда отряд убрался с улицы.

— Именно за ним, ты уверен? — Ринельгер, согнувшись, добрался до командира. — Может, просто чистят?

— Видел, откуда стреляли? — Ардира дёрнул себя за бороду, чуть не выдернув большой клок волос. — Где-то на западе катапульта… с северных ворот идёт, может, сотня, идут веером, а город накрыт чарами. В легионе всего три тысячи солдат, в этом, может, чуть больше тысячи… Они окружили город, заходят со всех сторон, чтобы никого не выпустить. Скорее всего, отряды даже в канализацию заслали.

— Но зачем им Каменщик? — не унимался Ринельгер. Рядом послышалось цоканье копыт.

— Пару недель назад Каменщик требовал от Аорина войско наёмников, — прошипел Ардира. — Гермильяра для этого в Чёрную Твердыню собирал… Проклятие, заберут легионеры Каменщика. Зерион останется не отомщён, — он сплюнул. — Нет… у меня на родине так не принято. Бойцы, мы сами снимем его голову.

— Убить Каменщика? Нам? — изумилась Сенетра. — Командир…

— Ха! — хлопнул себя по груди Фирдос-Сар. — Вот за это я тебя и уважаю, командир.

— И будет дух рунарийца спать спокойно, — протянул Ардира. — Кригаален уже, верно, мёртв, но его хозяин… Нет, не отдам я Каменщика Мёртвому Легиону. Он наш.

— Ты с ума сошёл, командир? — прервал его Ринельгер. — Мёртвый Легион здесь, скоро они будут у башни Каменщика. Ты сам сказал. Они убьют нас.

— Не убьют, если не будем им попадаться на глаза, — отрезал Ардира. — Выходы они перекрыли, да. Сейчас мы не уйдём. Спрячемся, переждём. Но после того, как получим голову этого членососа.

Месть на севере — дело чести. Ринельгер это знал из трактатов имперских учёных, исследовавших народы Северной Дали. Выведенные аккуратной рукой тексты красочно описывали на многочисленных страницах и безрассудство, с которым северяне шли на эту месть.

Ринельгер сжал губы, приподнял бровь. Обсуждать приказы командира в совсем не мирной обстановке не принято, но слишком уж самоубийственно его желание вернуть Каменщику должок. И не только чародей скептично встретил идею командира: тень сомнения отразилась и на лице Сенетры.

— Что-то я не понял, бойцы! — Ардира взял Ринельгера за воротник. — Сомневаешься во мне, чародей?

— На этот раз да, — он не отвёл взгляд. — Нам конец — слишком большой риск.

— Знаешь, какие правила в картеле? — прищурился Ардира. — Не заставляй меня делать это. Две потери в отряде — многовато будет.

— Я могу одной лишь мыслью обездвижить тебя, командир, — процедил Ринельгер. — И припомнить тебе службу в Святом Воинстве…

— Хватит, — вмешалась Сенетра, схватившись за руку норзлина. — Нужно принять решение, а не стоять на месте… Один любопытный отряд, и нам конец.

— Я согласен с командиром, — Фирдос-Сар дышал, словно бык, в спину Ринельгера, что не отводил взгляд с белесых глаз Ардиры. — Рунариец должен быть отомщён.

— Отомщён? — фыркнул Ринельгер. — А кто отомстит тогда за нас?

— Месть даже в империи — дело чести, — меланхолично вставила Ирма. — Я согласна с Ара… Ардирой. Может быть, мы найдём в его башне что-то полезное.

Ринельгер прикрыл глаза, сжал переносицу и отступил. Никто больше ничего не сказал, а Ардира, сплюнув себе под ноги, молча развернулся и первым исчез в уличной тьме, наполненной грохотом начавшегося сражения. Отряд поспешил за лидером, и Ринельгер покинул проулок последним, проклиная всё и вся, что приходило в голову.

***

Азенканас, или, с древнего языка, Пылающий Овраг, давным-давно остыл и зарос густой травой, и лишь пару десятилетий назад на его дне осмелились потянуться к солнцу молодые деревья. Происхождение такого ландшафта и причину мертвенности его земли ригальтерийская цивилизация не застала, остались только смутные легенды, передаваемые маредорийцами из уст в уста, рождённые ещё до начала хроники. И пусть народ Маредора бережно хранил знания о косматой древности Цинмара, сами они признавали, что большая часть историй про Азенканас — выдумки и преувеличения. Единственное, что смогли отразить ранние источники, так это то, что из земли в овраге часто вырывались столпы пламени.

Только-только Азенканас облюбовала жизнь, как пришла новая напасть: вдалеке послышался гул, эхом пробегала по его заросшим окраинам работа сотен топоров. Маредор смиренно отдавал себя на растерзание опустошительному походу Святого Воинства на юг. Первая битва на этом пути уже отгремела: шестой легион под стягом теларииского волка не смог сдержать врага, а потому всё бремя защиты леса легло тяжёлым грузом на плечи Народа. Двадцать общин преграждали паладину Риодану дорогу к Сердцу Леса, к Матери, могучему духу-хранителю, дочери первого дракона Мощи Архилиоса. Лишь они, меньше тысячи боеспособных маредорийцев, остатков легиона и пилигримов, были заслоном от разоряющих всё захватчиков.

Рунариец вытянулся на уступе, оглядывая широкий Азенканас. Он ждал, пока появятся дровосеки и разведчики Святого Воинства, беспощадно обращавшего Овраг в то, чем он был тысячи лет назад. Он опёрся на деревянный посох, исписанный маредорийскими рунами — подарок от хранителя одной из северных общин Маредора, прищурил синие глаза. В лицо ударил ветер, распахнул подол зеленоватой мантии, что так хорошо сливалась с окружающими пейзажами, растрепал золотистые