— О, демоны Потока! — крикнул восторженно Михаэль. — Дракон! Настоящий дракон!

— Возьми себя в руки! — Ринельгер подбежал к Вирре и помог ей встать.

— Ты… — слабо сказала суккуб, — ты всё-таки не убил его, Ринельгер… Я так рада.

— Вставай, родная, вставай, — чародей перехватил её за плечо. — У нас есть ещё немного…

Последние его слова заглушил взрыв, и Ринельгер оглянулся — переполняясь пламенем сущность сжалась, тряслась, энергия в ней вспучивалась пузырями и взрывалась, а дракон кружил вокруг и продолжал поливать великана синим огнём.

— Это великолепно, мать вашу! — в глазах Михаэля поблескивало.

Ринельгер улыбнулся — картина и вправду поразительная. Ярость и грация, мощь и величие олицетворяли этих крылатых зверей. И много приятнее становилось, когда дракон сражался на твоей стороне. Быть может, король Валемерт чувствовал то же самое, видя, как Архилиос уничтожал его врагов.

Теневой великан пал, рассыпаясь на бесцветную энергию. Дракон кружил и добивал пламенем его остатки. Ринельгер повернулся к горам, впереди виднелось узкое ущелье. Пора было убираться подальше отсюда.

Прогремел оглушительный хлопок, чародей зажмурился, а потом громогласный вопль. Ринельгер одёрнул голову, дракон, жалобно заревев и испуская пламя по чешуе, спикировал над ними, разбрызгивая тёмной пламенеющей кровью, и упал где-то за горами. Внутри чародея всё рухнуло, вопли восхищения Михаэля стихли, дрогнула Вирра, будто бы это её только что смертельно ранили. Мимолётную тишину леса разрушили треск горящего древесины и слабеющий рёв умирающего дракона.

— В ущелье! — крикнул Ринельгер.

Культистов осталось всего семеро, кроме Мария, Ширена и рубиновых наёмников. Всю силу Лицедею теперь составляли мертвецы из оврага — дух называл их проклятыми. Гробовщик видел нежить в Век Гнева — они были иными, неуклюжими, со звериным диким норовом, но эти напоминали големов, только из костей и гнилой плоти вместо железа, камня и магических рун.

Полверсты Марий и Ширен отошли от поляны, следуя за тенью, медленно шагающей по лесному океану, и не решались приблизиться к ней ближе чем на сотню сажень. Никто из них, даже культисты, не обронили с тех пор ни слова, ибо говорить теперь — бессмысленно, их занимала только цель, у каждого, впрочем, своя. Видимо так, думал Ширен, и воспринимали себя те, кто обязался служить чему-то тёмному.

Гробовщик ощущал сейчас пустоту глубоко в душе: явственно предстала картина, в которой он исполнял волю врага всего живого, против которого сражался в Век Гнева, с аурой которого боролся мортусом. Он знал это, но не хотел признавать, успокаивая совесть тем, что Владыка Смерти уничтожен. Думал, что уйдёт от этого, забудется и не встанет перед Некросом на колени.

Лицедей — обманщик, актёр — в Век Слёз Ширен и не подумал бы его опасаться. Это был сосед, неприятный, отчасти надоедливый, в мрачном балахоне и жуткими зелёными огоньками. При знакомстве поближе он внушил мортусу, что уже десятки лет страдал, исполняя волю Потока, провожая души мертвецов. Но сейчас стало ясно — Лицедей ждал момента, чтобы снять маску и предстать уже другим лицом.

Ширен пробился через кусты, Марий стоял и рассматривал протоптанный снег — здесь их цели ненадолго остановились, чтобы отдохнуть. Гробовщик наклонился, поднял и покрутил поломанное древко стрелы.

— Они идут к Святилищу, — Лицедей возник так неожиданно, что сердце старика остро кольнуло. — Нужно не дать им пройти под его защиту.

Гробовщик откинул стрелу, запустил руку под куртку и наткнулся пальцами на амулет, что отдал ему Вильмонд. Серебряная руна аромерони — защита от тьмы и зла, как верили норзлины и мятежные оствары, но в реальности — она слишком слаба, если вообще не бесполезна. Ширен погладил рунного феникса большим пальцем, прижал амулет к сердцу.

Они продолжили движение. Наёмники совсем притихли, но до сих пор не сбежали. Видимо, понимали, что сами выбраться из Сумеречного леса не смогут. Сущность шла быстрее, без остановок, и в какой-то момент Ширен просто перестал идти, решив немного передохнуть.

Сердце продолжало биться. Как же мало он видел в своей долгой жизни! «Паршивый мир», — думал старик, скрипя зубами. Сколько зло не руби, его не уничтожить. Быть может потому, что само зло исходило из смертных. Алая ночь, драконы Мощи, нежить — всё это рождалось в умах и сердцах людей, рунарийцев, гномов и прочих, кто обладал хоть какой-то фантазией. Ширена снова окликнули — кто-то из некросициаров. Пригласили к Лицедею.

Дух ждал на выступе, где открывался отличный вид на возвышенность, переходящую к горам. Ширен слышал, что это почти что центр Сумеречного леса, который старались обходить путники, на долю коих выпала дорога через эту местность. Гробовщик встал за спиной духа, а перед ними всего в паре сотен сажень тяжёлой поступью наступал теневой великан. Остальной лес, отрывшийся взору Ширена, оказался не тронут снегопадом совсем, но ветра подсказывали, что скоро он придёт и сюда.

— Где пропадал, Ширен? — скрипуче спросил Лицедей, не поворачиваясь.

— Искал, — отрезал Гробовщик.

— И не нашёл?

Лицедей усмехнулся. Вопрос остался без ответа. Дух сжал глефу, и Ширен прищурился — трое беглецов направлялись к ущелью. Старик раздражённо передёрнулся, развернулся и увидел женщину в венце из сухих цветков, держащую за руку ребёнка. Ширен приподнял лук.

— Успокойся, Гробовщик, — ласково произнесла она. — Я не причиню тебе вреда.

— Террама, — Лицедей продолжал наблюдать. Земля дрогнула, стало темнее.

— Бедный, несчастный Гробовщик, — сказала дух и подошла ближе. — За что так терзают твою душу?

Террама прикоснулась к его лицу неожиданно тёплой ладонью, посмотрела в его глаза, и Ширену стало не по себе — будто бы встретился с собственной матерью, расстроенной и несчастной из-за блудного сына. Он сглотнул, неровно задышал. Дух погладила его по щеке, повернулась к Лицедею:

— Дальше Святилище Варолии. Тебе и твоему господину там нет места.

— Я и не собирался входить в залы Варолии, — бросил дух. Снова грохнула земля. — Они умрут здесь. А я уйду из Сумеречного леса.

— В Ветмах?

— В Ветмах.

Они услышали далёкий рёв, Ширен еле слышно выругался — в алой пелене стремительно пронеслась огромная крылатая тень. Она спикировала к великану, полыхая синим пламенем.

— Эстифальский дракон! — крикнул Марий.

Лицо Лицедея окаменело, только глаза быстро двигались, провожая крылатого зверя. Дракон бил пламенем по сущности и сжигал его энергию. Ширен задержал дыхание и безмолвно молился за победу над соратником Лицедея. Сущность вытянула руку и пала, испуская, словно кровь, фонтаны энергии. Лес загорелся, но дракона было не угомонить, он с яростью добивал остатки теневого великана.

Лицедей по-змеиному прошипел, в ладонях зажглась белесая энергия, он поднял глефу. Ширен сжал губы, поигрывая пальцами по плечу лука: хватит ли одной стрелы, всего одной, потому что на остальное времени не хватит, чтобы поразить и уничтожить дух.

Гробовщик промедлил, и Лицедей метнул глефу.